– Кать, я же не говорю, что буду ихчитать. Я говорю «передача записок», – спохватился Ягун и тотчас,вспомнив, что его слушает весь стадион, затарахтел: – Прошу прощения, маги,магессы, магвочки и прочая маглочь!.. Стащено, ясный перец, у Грызианы! Суета инизменные желания на миг пересилили моей души прекрасные порывы. Такое сплошь ирядом происходит с великими умами. Даже самый гениальный человек добруюполовину дня находится в плену у собственной глупости. Итак, как вы сказали,называется спорт, ради которого мы сюда собрались? Ах, да, драконбол!..

Сегодняшний матч можно с полным основаниемназвать матчем века. Встречаются две команды – невидимок из Магфорда и командаТибидохса, имеющие самый высокий рейтинг в современном драконболе. Битва,которая произойдет сегодня на поле, окончательно и бесповоротно определитлидера. «Кто царь, а кто редиска!» – как точно выразился мой добрый друг исовременный мыслитель Гуня Гломов.

«Современный мыслитель», сидевший рядом соСклеповой, беспокойно завозился. К славе он был равнодушен, к тому же усмотрелв словах Ягуна подвох. Мысленно пообещав разобраться с комментатором послематча, он бросил взгляд на судейскую трибуну. Там, сложив на животах ручки, вряд сидело сладкое трио – Бессмертник Кощеев, маг Тиштря и Графин Калиостров.Сзади недружно толпились подхалимствующие юноши Кощеева и небольшая толпа женТиштри в одинаковых паранджах.

– Господа, а я ведь пророк! Ставлю тысячузеленых мозолей, что Тибидохс заработает штрафной в первые десять минутигры, – потирая морковные ладошки, заявил Графин Калиостров.

Подхалимствующие юноши подобострастнозахихикали.

– Принимаю пари, что это будет… и-и… навосьмой минуте. Еще ставлю тысячу жабьих бородавок, что Гроттерша схлопочет мерцающуюкарточку и вылетит с поля – фьють! – сказал Тиштря, с беспокойством косясьна юношей, которые нагло глазели на его жен.

– Какие же вы озорники, господа! Матч ещене начался, а вы уже лезете со своими пророчествами! Я думаю, справедливостиради надо дать команде Тибидохса хотя бы часик полетать за мячиками, а потомдисквалифицировать ее в полном составе к моей матери! – благосклонноулыбаясь, заметил Бессмертник Кощеев и послал воздушный поцелуй тете Настурции.

Тетя Настурция расцвела как пион.

– Не правда ли, этот Кощеев очень мил?Единственный приятный русский, которого я знаю! – сказала она ДжейнПетушкофф, цепляя ее за шею ручкой зонтика и притягивая к себе.

Джейн, сдавленная зонтиком, поспешно закивала,мечтая о глотке воздуха.

Справа от Калиострова кто-то захохотал. Магобернулся и увидел поручика Ржевского, нагло зависшего над скамейкой. Поручикбыл в парадном белом мундире с орденами. Все столовые ножи, прежде торчавшие вего спине, исчезли. Для ясности поручик оставил лишь турецкий кинжал, торчавшийаккурат между шестым и седьмым ребром.

– Привет, злыдень! Чего такой счастливый?Украл что-нибудь или какая-то слепая дурочка поцеловала тебя по ошибке? –поинтересовался он у Калиострова.

Графин поднял брови.

– Это судейская трибуна! Летите кпризракам, любезный, или я вынужден буду произнести сами-знаете-что… Начинаетсяна «дрыгус» и заканчивается на «брыгус» , – грозно сказал он.

Поручик Ржевский так задрожал, что потерялголову, которая скатилась на колени к Графину.

– Ох, как страшно! Я в ужасе! Посмотри,на чем ты сидишь, пончик! И не забудь сказать «сыр», чтобы все думали, что тыулыбаешься! – посоветовала голова.

Графин недоверчиво заглянул под скамейку изастыл. Между ним и Бессмертником лежало большое чугунное ядро с дымящимсяфитилем. Калиостров поспешно протянул пальцы, чтобы затушить фитиль, но тотвдруг вспыхнул, в один миг прогорев до половины.

– Не трогай больше огонечек, мойхорошенький дружочек! Будет большой бабах! Магией тоже лучше не пытаться –сразу рванет! – по-свойски посоветовал Ржевский.

Калиостров отдернул руку. Фитиль сразу погас.Графин немедленно принялся толкать локтем Бессмертника и что-то зашептал ему наухо.

– Что это за гадость? Я требуюответа! – вскипел Кощеев, заглянув под скамейку.

– Это-с? Ядро справедливости! –пояснил Ржевский, нашаривая свою голову и важно водружая ее на прежнееместо. – Глава темного отделения профессор Клопп оказался гениальныммалюткой. Внутри ядра, кроме пороха, помещаются астральные весы, замкнутые насозвездие Весов и усиленные гремучей вредностью созвездия Скорпиона. Покасудейство будет честным, бояться вам нечего. Если же нет – ваши некрологипоявятся во всех магических газетах. Это будет прЫлестно – моя супруга обожаетпохороны. Кстати, забыл сказать – порох усилен желчью ехидны. Так что доспехине спасут!

– Наглое давление! Мы отменяем матч!Команда Магфорда будет объявлена победи… – загрохотал Тиштря.

Он начал было привставать, но, заметив, чтофитиль задымил, а ядро грозно закрутилось на месте, поспешно опустился на скамью.Ядро присмирело, испустив струйку ехидного дыма.

– На всякий случай, еще деталь: перейтина другую трибуну нельзя! И паниковать не стоит! Никаких воплей – все тихо имирно! Просто сидите здесь, наслаждайтесь матчем и оставьте в покое командуТибидохса! – предупредил Ржевский.

Он тонко улыбнулся и, надев свои губы вместе сулыбкой на палец, покрутил их, как гимнастки крутят кольцо.

– Я отчаливаю! Пока, интриганчики! Нешалите без папочки, или я пришлю вам свой пальчик, чтобы он вам грозил! –сказал его повисший в пространстве рот.

Вслед за тем Ржевский шаркнул ножкой ииспарился. Тиштря покосился на Бессмертника.

– Мы можем что-нибудь сделать? –спросил он.

Кощеев уставился на ехидно чадящий фитиль.Фитиль больше не укорачивался, загадочным образом сохраняя прежнюю длину. Ядрото расширялось, то замирало. Казалось, оно было живым.

– Этот мерзкий призрак не обманул! Однонеосмотрительно судейское решение, и мы взлетим на воздух!

– Мы – три сильных мага, а тут какой-тожалкий мальчишка! Неужели придется пойти у него на поводу? – с обидойсказал Графин Калиостров и погрозил кулаком малютке Клоппику, который безобиднососал карамельку тремя рядами ниже. Малютка Клоппик пожал плечами и, изобразивсвятое недоумение, щелкнул указательным пальцем, запуская в Калиостроваскомканный фантик.