С этими словами он вдруг отскочил назад, выхватил из карманапистолет и направил Алеше в лоб.

– Знаешь, что я решил? Если ты сейчас, сию секунду, мне нескажешь, как к подполковнику в планшет залезть, шлепну я тебя. Мне идиот впомощниках не надобен. Докажи свою полезность – или прощай.

Фортель был неожиданный. Романов вроде не новичок, новсе-таки дрогнул. Смотреть в черную дырку «вальтера» было жутко.

Но, с другой стороны, и хорошо, что дрогнул. Так оно вышлоестественней.

– Я придумал… Придумал! – быстро сказал он. – Господинподполковник обещался завтра утром с инспекцией заехать. А планшет, я говорил,всегда при нем!

Калинкин тоже нервничал – ему ведь разговора было не слышно.Лежа за деревом, прапорщик приготовился стрелять: локтем уперся в землю, навелствол, прищурил глаз.

– Другое дело! – радостно воскликнул Банщик и опустил руку.– Вот что значит – заинтересовать клиента. А то молчал, время тянул…

Вася тоже немного расслабился, шпиона с мушки снял, новсе-таки был наготове, внимательно наблюдал.

– Я думал, ты дурак. – Обер-лейтенант сделал шаг в сторону илукаво прищурился. – А ты, Леша, выходит, ловкач. Меня решил в дураках оставить?

– А? – удивился Романов.

– Бэ!

Банщик вдруг развернулся на каблуке, вскинул руку и триждывыстрелил, целя под березу, где залег Калинкин. Прыгнул в сторону, крутанулсяеще раз и взял остолбеневшего Алексея на прицел.

– Руки к плечам!

– Вы что это? В кого? – залепетал подпоручик, еще неосознав, что всё пропало.

Вася слишком высунулся – на свою беду. И ответных выстреловне было. Неужели…

Переход от уверенности в успехе к осознанию полного крахапроизошел слишком стремительно.

– Ну-ка, пойдем поглядим, что там за зверь. Тихо, плавно, замной марш! – приказал Петренко.

Он тянул шею в сторону березы – пытался разглядеть, что там.

Не обращая внимания ни на Банщика, ни на его пистолет,позабыв обо всем на свете, Романов бросился к Васе.

В прапорщика попали две пули из трех. Одна прошла косо –выбила правый глаз и вылетела через висок. Вторая разорвала горло.

Единственное оставшееся око с ужасом и непониманиемтаращилось на Алешу. Руки тщетно зажимали шею. Мальчик пытался и не могвдохнуть воздух. Свистела и хрипела разодранная трахея. Вася Калинкин доживалпоследние секунды, это было ясно.

Странный звон раздался у подпоручика в ушах. Словнонатянулась до отказа пружина. Вернее, будто сам он вдруг превратился в сжатуюдо отказа стальную нить.

– Калинкин! – не своим, пронзительным голосом завизжалРоманов. – Сволочь!

– Кто? – спросил за спиной Банщик.

– Помощник мой! Шпионил за мной, гад! Скотина!

Судорожным жестом Алексей вырвал из кобуры «наган» ивыстрелил умирающему прямо в залитое кровью лицо. Палец снова и снова жал наспусковой крючок, но патронов больше не было, лишь прокручивался пустойбарабан.

Обер-лейтенант сзади обхватил контрразведчика за локти.

– Ну всё, всё! Экий ты, Лёша, африканец!

– Я пропал! – кричал Романов, вырываясь. – Он следил замной! Он меня выдал! Наверняка выдал!

– Не мог он тебя выдать. Не успел бы. Успокойся.

– Всё равно! Как я объясню? Как? Мерзавец! Он мне завидовал!Хотел занять мое место!

Романов еще и пнул ногой неподвижное тело, Васе теперь быловсе равно. Его потускневший глаз смотрел на убийц спокойно, даже равнодушно.

– Мне конец… Теперь мне точно конец, – трясся подпоручик.Истерика давалась ему безо всякого усилия. Он сейчас и захотел бы остановиться– не смог бы.

Петренко убрал пистолет. С размаху влепил сообщнику двеоплеухи.

– Успокойся. Делай, что я говорю, и всё будет хорошо.Бери-ка его…

Они перенесли тело, удивительно легкое, к ближайшей изфугасных воронок.

– Что толку? – всхлипывая, сказал подпоручик. – Дырки-то отпуль. Все равно догадаются.

– Мы, хозяйственники, народ запасливый.

С этими словами Банщик достал из кармана лимонку. Выдернулчеку, сунул гранату под труп.

– Ноги в руки!

Они отбежали, упали в траву.

Из ямы ударил сухой, подавившийся глиной взрыв. Петренкоотправился посмотреть на результат. Алексей не стал – это было выше его сил.

– Не повезло прапору, – сказал Банщик, когда вернулся. – Подшальной снаряд угодил. Война. Всякое бывает… Ну, мне надо на службу.Подштанники считать. А то нехорошо, целый день не появлялся. Не иди за мной,поотстань. Я тебя потом разыщу. И гляди, африканец. Без глупостей. Теперь ты уменя и вовсе вот где.

Он потряс перед носом у подпоручика крепко сжатым кулаком.

Выждав минут пять, Романов тоже двинулся назад, в сторонуРусиновки. На воронку он не оглядывался. Но ушел недалеко, только до рощи.

Там он встал у березы, под которой умер Вася.Постоял-постоял и стал размеренно, с силой биться лбом о бугристую кору.

Слезы, смешиваясь со струящейся кровью, тоже становилиськрасными.

Начальник управления спросил:

– Что у вас с головой?

Романов тронул свежий бинт.

– Я докладывал по телефону. Мы с прапорщиком Калинкинымвчера попали под артиллерийский обстрел.

– Знаю. Калинкин убит. Но вы не говорили, что тоже ранены.

– Контужен, господин подполковник. Отшвырнуло взрывнойволной, ударило об пень. Боли ужасные, головокружение, однако остался в строю.Понимаю, что людей не хватает.

– Жалко мальчишку. А вы, Романов, молодец. Ну, докладывайте,что тут у вас.

Разговор происходил на квартире уполномоченного. Обстановкаскромная, ничего лишнего: заваленный бумагами стол, два стула, большой платянойшкаф, металлический сейф, кровать.

Отчитывался подпоручик долго. Что называется, старалсяпоказать товар лицом и подробно рассказывал обо всех принятых мерах. Начальникзадавал множество вопросов, вникал во всякую мелочь. Кое-что записал в особуютетрадку, вынув ее из планшета, который не снял даже за столом.

Полтора часа продолжалась эта неторопливая беседа. Незадолгодо ее окончания дверца шкафа чуть скрипнула, слегка приоткрылась. Подполковникобернулся.