Наконец он проговорил вслух то, что мучило его все этимесяцы. Князь только крякнул.

– Ты что несешь? Если б ты разнюнился, то Калинкин бы сгинулпопусту. А вместе с ним пропали бы и ты, и доверенное тебе дело! Нельзя намнюниться. Это двадцатый век, Лешенька! Времена плаща и шпаги остались впрошлом! Хотя, уверен, и тогда не шибко миндальничали. Это нам Дюма соСтендалем всяких красивостей напридумывали. Во все эпохи сила на земле ломиласилу, а жалость – это для небес. Так было и при мушкетерах, и при Бонапарте.Вся разница в нуликах.

– В каких нуликах?

– Которые сзади приписываются. При мушкетерах на кону былитысячи жизней, при Бонапарте десятки тысяч. А сейчас математика другая. Вотгляди. – Князь сложил ковшиком руку. – Здесь жизнь Васи Калинкина. Много весит?

Подпоручик с вызовом сказал:

– Очень много!

– Согласен. – Лавр так же сложил вторую ладонь. – А теперькладем сюда, во-первых, мильон убитых и раненых австрийцев. Потом четырестатысяч пленных. – Он снова кивнул на дорогу. – И, наконец, самое главное. Послепоражений прошлого года Россию все со счетов списали – и союзники, и враги. Атеперь наш флаг снова реет гордо! Мы поднялись, как феникс из пепла! Такойсокрушительной победы на этой войне – величайшей войне в мировой истории – ни укого еще не было!

После каждого нового аргумента вторая рука опускалась ниже.В конце концов воображаемая чаша совсем перевесила маленькую жизньдевятнадцатилетнего прапорщика.

Смотрел Романов на эту наглядную демонстрацию, и вроде какстановилось легче. Он даже позволил себе краешком глаза покоситься на славныйорден, который зря никому не дают.

А все же в душе что-то треснуло. Похоже, навсегда. Обратноуже не склеится. 

Конецъ шестой фильмы

ПРОДОЛЖЕНИЕ БУДЕТЪ

Совещание главкомов

Государь в Ставке…

Наблюдение за противником в бинокли…

…И в перископы

Так громче, музыка, играй победу!