Дом возник впереди темной громадой. Пашка тянул меня заруку. Мы свернули за угол и стали спускаться по ступенькам к двери вполуподвальное помещение. К моему невероятному удивлению, дверь открылась, мывошли в комнату, оказавшуюся то ли котельной, то ли еще какой-то подсобкой.Вторая дверь сама открыться не пожелала, и Пашка долго возился с ней, ятомилась рядом, каждую секунду ожидая появления охраны с фонарями и собаками.Дверь наконец открылась, и мы вышли в длинный коридор, заканчивающийсялестницей на второй этаж.

Стояла гробовая тишина, это почему-то пугало большевозможных охранников. На втором этаже Пашка стал считать двери и уверенноподошел к одной из них. Повернул ручку, дверь не открылась, тогда он простоударил по ней ногой и через полсекунды влетел в спальню. Самохин проснулся ипротянул руку к тумбочке.

— Не вздумай, — прошипел Пашка, а я закрыла дверьи подошла поближе к кровати.

В тусклом свете фонаря возле дома лицо хозяина спальнивыглядело неживым, правда, глаза двигались и даже странно поблескивали. Узнавменя, он вроде бы успокоился, приподнялся на постели и сказал:

— Это вы…

— Я. Можно сесть вот здесь в кресле? Я вас, АлександрГеоргиевич, предупредить хочу, не вздумайте звать охрану, я сама не кровожадная,а вот он — псих.

— Ладно, что вам нужно? — вздохнул Самохин.

— Что произошло на даче? Почему вы солгали, что неездили туда, и почему засели здесь, точно в крепости?

— Я не засел здесь, а приехал на пару дней отдохнуть,чувствую себя скверно. Охрана обычная: сторож и шофер, который привез менясюда. К Алику, сторожу, нагрянули друзья, я против этого ничего не имел, иребята остались. Я ни от кого не прячусь и никого не боюсь если вы это имеете ввиду.

— Меня трижды пытались убить, — сообщила я. —Ваша работа?

Он вроде бы искренне удивился:

— Моя? С какой стати? Зачем мне это?

— Чтобы никто не узнал, что вы были на Алькиной даче втот день.

— Так вы не рассказали в милиции? А я гадаю, почемуменя до сих пор не вызвали.

— Не волнуйтесь, вызовут. Так почему вы солгали?Боялись: расскажи вы правду, и сразу станет ясно…

— Я не убивал, — поспешно заявил он. —Клянусь, не убивал. С какой стати? Когда я приехал, она уже… Слушайте, у меня втумбочке коньяк, налейте рюмку, — попросил он. — Если хотите, тожевыпейте…

Коньяк действительно был в тумбочке, я пить отказалась, хотячувствовала, что коньяк сейчас мне просто необходим, и напомнила Самохину:

— Что «уже»?

— Алла была мертва, — с большим трудом произнесон. — Мы договорились встретиться в десять, но… дела, одним словом, япозвонил утром к ней домой, предупредил. Решили, что она будет ждать меня надаче, мы там уже были однажды, и дорогу я знал, а она отправится на такси. Яприехал, посигналил, Алла не вышла… это удивило меня, но не испугало. Я оставилмашину возле ворот и вошел в дом. Дверь была открыта, я несколько раз звал ее,но она не отвечала… Проходя через кухню, увидел приготовленный поднос, накрытыйсалфеткой, было ясно: Алла здесь, возможно, ушла к соседям. Я поднялся наверх,увидел ее сумочку на столе у окна, потом вошел в спальню… Она лежала в постели…еще теплая… кто-то задушил ее колготками. Черные колготки… это было такстрашно, она лежала поперек постели, в одном белье, а лицо… я не помню, как выскочилиз дома. В себя пришел, когда въехал в лес. Конечно, надо было вызвать милицию…но… моя репутация, я женат и… я знаю, что поступил как трус, но ей уже было непомочь, а я обязан думать о своей семье. Я приехал на работу и попыталсясделать вид, что ничего не произошло.

— А также позаботились об алиби? — подсказала я.

— Да, позаботился, — разозлился Самохин. — Язнаю, что вы хотите сказать, моя роль в этом деле мне тоже не нравится, ножизнь есть жизнь…

— Значит, вы приехали, поднялись в спальню, увиделиАльку и убежали?

— Да, — кивнул он и глотнул еще коньяка.

По времени вроде бы все сходилось, однако было одно но…

— А куда делся труп? — спросила я.

— Господи боже, откуда мне знать? Я подошел к ней,коснулся руки, рука была теплая, и я подумал… но тут увидел ее лицо и понял,что никакая «Скорая помощь» уже не поможет.

— Но трупа на даче не было, — пролепетала я.

Не было Алькиных вещей (за исключением колготок, которые янашла под ковром и которые потом таинственно исчезли), а также не было пыли —кто-то старательно уничтожил следы своего пребывания.

— Я знаю, — кивнул Самохин. — Я размышлял надэтим. Когда я узнал, что Алла пропала… в общем, я думал, как сообщить о даче ипри этом остаться в стороне. Но тут появились вы и… все еще больше запуталось.

— Слышь, мужик, — неожиданно влез в разговорПашка, до этой минуты молчавший как рыба. — Может, все-таки ты трупприхватил с собой? Сам говоришь, у тебя память отшибло. Бросил где-нибудь подороге в тихом месте и забыл?

Самохин посмотрел на Пашку с сожалением, точно на идиота, ивновь перевел взгляд на меня.

— Есть только одно объяснение, — подумав, сказалон. — Когда я приехал, убийца был где-то поблизости. Возможно, прятался вдоме. Я ведь находился там не более десяти минут и ничего не осматривал. Убийцамог спрятаться в одной из комнат, дождаться, когда я уеду, вывезти труп искрыть следы своего пребывания.

— Зачем ему понадобилось вывозить труп? — вслухподумала я.

— У убийцы могли быть для этого причины, — пожалплечами Самохин. — Алла до сих пор числится без вести пропавшей.

— Нет трупа — нет убийства, — опять влезПашка. — Убийца вроде не дурак и рассудил верно.

— Вот еще что, — вздохнул Самохин, наполняя третьюрюмку. — В лесу я видел машину. Мельком, к тому же был в таком состоянии,что как следует ее не разглядел. «Опель» или «Фольксваген», либо черная, либотемно-синяя.

Мы с Пашкой переглянулись, таинственная машина оченьбеспокоила нас.

В комнате нависла тишина, каждый предавался одному емуведомым мыслям. Наконец Самохин спросил:

— Что вы намерены делать?

В ответ я пожала плечами.

— Не знаю. Попробуем в этом разобраться. Ваш рассказвыглядит правдоподобным, но вот беда: именно ваша «крыша» пыталась лишить меняжизни.