Поначалу я решила, что на дерево он пошлет меня, иприготовилась скандалить, но на суку он устроился сам и стал развлекаться сбиноклем. Я некоторое время стояла, задрав голову и наблюдая за ним, потомустроилась в траве и стала гадать на ромашках. Восемь раз подряд выпало «нелюбит», я плюнула с досады и посмотрела наверх. Пашка начал спускаться,выглядел он страшно довольным.

— Порядок. В дом войти можно… только осторожно. Спальняхозяина в башне на втором этаже. Охрана не в доме, а в пристройке. Всего тричеловека. Нападения они явно не опасаются, все тихо-спокойно. Дождемся ночи иотправимся.

— Может, лучше в милицию? — испугалась я.

— Может, лучше заткнешься? Я, между прочим, ищу алмазы,дадут мне их в милиции? То-то… Идем в машину.

Стемнело неожиданно и как-то сразу. Пашка еще немногопроехал по направлению к дому и свернул в кусты.

— Сейчас пойдем? — перешла я на шепот.

— После двенадцати. Требуется еще кое-что узнать… да илюди должны основательно заснуть. Самохин здесь один, ни жены, ни подруги,думаю, допоздна не засидится. Между прочим, времени сколько угодно, и мы моглибы скрепить союз, у меня опять появились сомнения в твоей искренности.

— Ничего я крепить не буду.

— Ага… Так и думал, какую-то пакость затеваешь.

— Пакостей не затеваю. И перестань со мной такразговаривать. К тому же где мы, по-твоему, должны его крепить?

— Да лучшего места, чем мой «БМВ», на свете не сыщешь.Сама попробуй, если я не прав, можешь назвать меня свиньей.

— Я не занимаюсь любовью в машинах, —засомневалась я.

— Так то любовью, я ж не трахаться тебе предлагаю, акрепить союз. У нас дело чрезвычайной важности и не терпящее отлагательств…Все, чувствую, если мы сейчас союз как следует не скрепим, на разведку идти несмогу. Не верю я тебе, хоть убей.

— Какой ты все-таки… — покачала я головой и сталанаблюдать за тем, как Пашка суетится, подготавливая машину к скреплению союза.Боюсь, моей маме это бы не понравилось, но ведь меня никто за язык не тянет,вовсе необязательно все рассказывать.

В стекло кто-то постучал, и вспыхнул свет фонаря. Явзвизгнула и попыталась укрыться под Пашкиным пиджаком, получилось как устрауса. Вместо того чтобы натянуть штаны, Пашка распахнул дверь и радостноспросил с любопытством заглядывающих в машину парней (по-моему, их было двое):

— Чего надо, мужики?

— О, какие люди! — раздалось в ответ.

После этого последовал обмен приветствиями и рукопожатия.

— Ты сюда какими судьбами? — весело спросилневысокий здоровячок.

— Да так, ехал мимо… дай, думаю, свернуненадолго. — При этом Пашка-мерзавец шлепнул меня по заду. Я что-топромычала и попыталась оный зад прикрыть. Все трое дружно заржали.

— Смотри, не переусердствуй, — сказал одинпридурок другому, и парни вроде бы ушли.

Из-под пиджака я вылезла красная как рак.

— Господи, как я тебя ненавижу! — сказала я состоном.

Пашка был серьезен.

— Повезло нам, на дружка нарвался, а могло и неповезти. Что-то я его на даче не видел. Выходит, либо они сменились, чтомаловероятно, либо их четверо.

— Может, их целая сотня, — разозлилась я. —Неизвестно, что ты еще просмотрел.

— Критику принимаю, впредь обязуюсь быть внимательнее.

Я стала шарить руками в поисках одежды, озлобленно шипя:

— Только с таким идиотом, как ты, и идти в разведку.

— Не спеши, — заявил он, сграбастав меня за плечи. —Это у ребят первый обход, надо узнать, когда будет второй.

— Зачем? — насторожилась я.

— Как зачем? Должны мы знать, каким временемрасполагаем.

Вроде бы он рассуждал здраво. Я задумалась, а Пашка сталнагло приставать.

— Твои дружки могут что-то заподозрить, если опятьувидят машину, — заметила я.

— Андрюха меня хорошо знает и не удивится.

— Что знает? — вцепилась я. — Ты постоянношастаешь по кустам с женщинами? Это что, хобби такое? Теперь ясно, почему утебя рожа была разбита. Бабник, вот ты кто. И сексуальный маньяк.

— Все, началось, — тяжко вздохнул Пашка. —Сцена ревности, дубль первый.

— Пошел ты к черту! — рявкнула я и попыталасьвцепиться в его физиономию.

Мерзавец был ловким, а я не очень.

Парни возвращались со своего обхода, однако на этот раз кмашине подходить не стали, луч фонаря на мгновение мелькнул и исчез где-то влистве, послышался смех, после чего все стихло. Пашка взглянул на часы.

— Очень хорошо, — пробормотал и опять полез комне.

— Свет в спальне потух, — перешла я на шепот.

Он выглянул в окно.

— Точно, вот через часик и пойдем.

— Почему через часик?

— Объяснял уже…

— Вот что, давай одеваться.

— Спешить совершенно некуда, — заявил он. — Иу меня есть дело поважнее, чем просто сидеть и считать минуты. Мне срочнотребуется укрепить веру в твою честность.

— Как ты мне надоел! — вздохнула я и отшвырнулаплатье в сторону…

— Ты что-нибудь видишь? — спросила я, споткнувшисьна первой же кочке.

— Завязывай болтать. Ночью звук далеко разносится.Давай руку и шагай поосторожнее.

Мы подошли вплотную к забору, он был деревянный, на каменныхстолбах. С этой стороны имелась калитка, она была ниже забора и с козырьком.Уцепившись за этот самый козырек, Пашка подтянулся и лихо перемахнул на тусторону. Раздался приглушенный скрип, калитка открылась, я прошмыгнула в нее, аПашка торопливо запер ее на засов. Прижал палец к губам и мотнул головой внаправлении дома. С опозданием я вспомнила, что не удосужилась узнать, есть лиздесь собака. Надеюсь, мой напарник не совсем дурак и такой малости непроглядел.