— Я у них не единственный клиент, — нахмурилсяСамохин. — И они могут иметь к вам собственные претензии, одно заявляюопределенно: я на вашу жизнь не покушался и никого об этом не просил. Могупопробовать что-то узнать, переговорю с Володей… с Владимиром Дмитриевичем…

— Вряд ли Кочан станет откровенничать, — хмыкнулПашка.

— Я скажу, что лично заинтересован в вашейбезопасности. Думаю, это должно расхолодить его пыл. Если он пожелает остатьсяв стороне, то, возможно, даст мне понять, кому ваша смерть выгодна.

В любом случае я усматривала для себя в таком разговореявную пользу и потому согласилась. После чего, поскучав немного и больше непридумав ни одного вопроса, повернулась к двери.

— Я провожу вас, — предложил Самохин, — чтобыне возникло неприятностей.

— Что ж, будем искать, — хмыкнул Пашка, шагнувследом за мной.

Самохин набросил халат и отправился с нами.

— Через калитку вошли? — спросил он.

— Через забор. Но выйти хотелось бы через калитку.

В этот момент мы как раз проходили мимо сторожки, там горелсвет, слышались мужские голоса и смех. Самохин только покачал головой: да,нападения в ту ночь никто не ждал, а дача напоминала крепость только круглойбашней.

Возле калитки мы простились, хозяин запер ее на засов, а мызаспешили к «БМВ».

— Полная чепуха получается, — волноваласья. — Если Самохин не убивал Альку, а что-то мне подсказывает, что онговорит правду, да и по времени все сходится, так вот, если не он убил, то кто?Эта дурацкая таинственная машина… «Опель» был у Сережи. Но зачем ему убиватьАльку?

— Это бы лучше спросить у него, — хмыкнул Пашка.

— У него — не получится. Выходит, он покинул брата вчетыре утра, как говорит соседка, в Нижний прибыл не раньше семи, забралалмазы, приехал на дачу, задушил Альку, а потом отправился высматривать надороге меня.

— Между прочим, не так глупо, как кажется, —нахмурился Пашка. — С твоей подружкой они скандалили еще накануне, она нехотела помочь, и он заскочил на дачу продолжить скандал, потом вылетел натрассу, чтоб при случае заявить, что в момент убийства тихо-мирно ехал изНижнего. И вдруг такой подарок: ты на дороге, да еще на подружкиной машине. Этож шикарное алиби! Но все испортил подлец-брат, и хитрости накрылись меднымтазом. Кстати, по времени все вполне увязывается.

— Ты считаешь, Альку убил Сережа? — с сомнениемспросила я.

Пашка подумал и заявил:

— Я считаю, мент убил девку за компанию с братом. Вотпослушай. Серега проболтался об алмазах, а мент к этому моменту вполне созрелдля того, чтобы из бедного героя стать богатым подлецом и очень заинтересовалсяалмазами. Подбил дружков и совместно решили перехватить братца по дороге. Нотут вспомнили про девку, Серега вполне мог растрезвонить ей о своих делах. Ипро то, что братец его герой только по фасаду, ну и… другой связи я между двумяэтими убийствами не вижу. Подруга погибла потому, что должен был погибнуть ее любовник.Слушай дальше, мент братца укокошил, алмазы забрал, но делиться ни с кем незахотел. Наплел дружкам сказку, что ты можешь их узнать и за тобой надоследить, дружки исправно утопали, а он, выждав удобный момент, пришил обоих,чтоб, как говорится, концы в воду. Однако ты его все-таки беспокоила, и онрешил наведаться к тебе и все разнюхать на месте. Ты раскрыла ему объятия…

— Я не раскрывала, — разозлилась я. — Ивообще… не верю я, что Миша, то есть мент, убил четверых людей.

— А брата? Или ты это придумала?

— Брата точно он…

— Ну, где один, там и четверо. Вошел во вкус. Таквсегда бывает, начнешь ставить по маленькой, а там… Мент нам сейчас оченьнужен, потому что, как ни крути, а алмазы у него.

— Нет у него алмазов, — нахмурилась я. — Былибы, сидел бы тихо и не высовывался. А он расследование затеял, Алькойинтересовался, машину искал. Отсюда вывод один: Сережа успел спрятать алмазы в«Ауди», все говорит об этом, поэтому Алькин гараж обыскивали и «Ауди» состоянки угнали. А когда я сказала, что машина нашлась, мент здоровозабеспокоился, может, надежды питал, что алмазы еще в ней.

— Ладно, — отмахнулся Пашка. — У тебя своемнение, у меня свое. Второго кандидата в убийцы все равно нет, так что давайзаймемся твоим ментом. Ко всему прочему, у меня на него большой зуб.

— Это за то, что он тебя шулером обозвал? —усмехнулась я.

— Нет, совершенно по другой причине, но так хочется емушею свернуть, что просто слов нет.

Я задумалась, с чего бы это Пашке так сердиться на Михаила,и ехали мы молча.

Я так увлеклась размышлениями, что задремала, а очнулась отПашкиного мата, он на чем свет ругал кого-то и петлял по дороге, точно заяц. Явытаращила глаза и попыталась сообразить, что происходит. Мы точно находились вгороде, но в какой его части, установить не удалось, дома вокруг былинезнакомые.

Улица выглядела пустынной, к несчастью, не совсем. Двешустрые «восьмерки» нагло зажимали нас, причем как-то угадывалось, что ни своимашины, ни тем более Пашкину они не жалеют и очень хотят, чтобы мы остановились.

— Чтоб вас черти слопали! — от души пожелал имПашка, потом, повернувшись ко мне, сказал серьезно: — Веди себя тихо.

Я покивала, совершенно не понимая, что происходит.

Мы остановились, Пашка открыл дверь и заорал матерно:

— Вы чего, оборзели, мужики, у меня тачке полгода, вампроспекта не хватает?

Из «восьмерок» высыпали грозного вида мальчики, в общейсложности четверо. Один из них, не говоря ни слова, огрел Пашку по голове,совершенно не предполагая, что у него это самая крепкая и малонеобходимая частьорганизма. Пашка тряхнул головой, на манер собаки, точно отгонял шмеля, и,ловко вывернувшись, ухватил парня за шею, тот крякнул, дернулся, но вырватьсяне сумел, Пашка, прикрываясь им, точно щитом, прижался к машине и спросил судивлением:

— Что за дела, а? Давайте по-хорошему, не то я вашемудружку шею сломаю.

Тут до меня дошло, что происходит: Пашка прикрываетсязаложником, а я сижу в машине совершенно беззащитная, дверь, конечно, заперта,но много ли от этого толку? Окно можно разбить, наконец выстрелить. От этоймысли мне стало худо, и я почти в бессознательном состоянии сползла на пол. Нобыстро приподнялась обратно, потому что там, на улице, происходили прямо-такинеслыханные вещи.

Для начала парень, которого держал Пашка, отчаянно взвыл, астриженый верзила выхватил пистолет и заорал: