— Не советую. Сама говоришь, что он какой-то там герой.Кому поверят больше? Шальной бабе, которая даже лица убийцы не видела, иличестному менту? А вот свидетелем сразу же станешь опасным, соображаешь?

Я поежилась.

— Что же тогда делать?

— Поедем на дачу к твоей подруге. Посмотрим, авось иразберемся, что к чему.

И мы поехали на дачу.

Пашкина машина стояла в соседнем дворе, он велел прихватитьсумку, заявив, что в ближайшее время я вряд ли смогу вернуться в свою квартиру.

— Странно, что Миша, то есть мент, не приехал комне, — размышляла я вслух по дороге на дачу. — По-моему, не обнаруживменя в своей квартире, он должен был отправиться на поиски.

— Вряд ли ему пришло в голову, что ты преспокойненькосидишь у себя. Если он ничего не заподозрил, значит, считает, что тебя вочередной раз умыкнули, а если заподозрил — думать, что ты прямиком отправиласьк себе, и вовсе глупо. Нормальный человек в такой ситуации должен прятаться…

— А мы, выходит, ненормальные?

— Про тебя и разговора нет… Ладно, не злись, а то морщинына лбу появятся. Где сворачивать?

Я объяснила, и через десять минут мы тормозили на развилке.

— Значит, так, — сказал Пашка. — Я иду наразведку, собираю сведения, а ты наблюдаешь за дачей подруги. Отсюда ее хорошовидно?

— Не очень.

— Найдем удобную позицию. Дерево видишь? Заберешься нанего и будешь наблюдать.

— За домом?

— Конечно. Только повнимательней.

— Может, лучше подъедем к дому и все осмотрим? —предложила я.

— Нет, не лучше. Делай, что говорят. И ворон не лови.

— Я не умею лазить по деревьям, — запаниковала я.

— Я тебя подсажу.

Через несколько минут, ободрав колени, я устроилась натолстом суку и стала смотреть на Алькин дом.

— Теперь хорошо видно? — спросил Пашка.

— Хорошо, — огрызнулась я.

— Вот и наблюдай.

Он сел в «БМВ» и рванул по проселочной дороге, подняв облакопыли.

Два с половиной часа я исправно пялилась на дачу. Совершенноничего не происходило. Дом выглядел каким-то заброшенным, ни одного живогосущества в радиусе пятисот метров. Сидение на дереве стало казаться мне глупым.Наконец появился Пашка, вышел из «БМВ», постоял, задрав голову, и спросил:

— Сидишь?

— Сижу, — нахмурилась я.

— А зачем ты туда забралась, не скажешь?

Я едва не заревела от злости.

— Мерзавец. Ты нарочно, да? Кретин несчастный, как ятебя ненавижу!

— Уже хорошо.

— Что хорошо, придурок? — заорала я, пытаясьслезть с дерева — впрочем, безрезультатно: я боюсь высоты и в настоящий моментшевелиться не хотелось.

Пашка устроился на травке и охотно пояснил:

— Хорошо, что ненавидишь, кое-какой прогресс. Слышала,что люди говорят: от ненависти до любви один шаг.

— Идиот, я тебя убью…

— Кончай хамить, не то с дерева я тебя снимать нестану. А сама ты не слезешь.

— Сними меня отсюда, немедленно! — то ли жалобно,то ли зло заорала я.

— Ладно, только ногами не дрыгай.

Он помог мне спуститься, я хотела съездить ему пофизиономии, но вместо этого презрительно отвернулась и пошла по дороге всторону дачи.

— Ты куда? — поинтересовался он, догоняя меня.

— Отвяжись. Обойдусь без тебя и твоих дурацкихрозыгрышей.

— Самохин был здесь в среду, — заявил он.

Я вытаращила глаза и остановилась.

— Откуда ты знаешь?

— С мальчишками болтал, местными. Они на речку шли, вончерез те кусты возле дачи. И видели машину. «Форд» черного цвета. Даже номеразапомнили. Я позвонил и выяснил: принадлежит Самохину Александру Георгиевичу.Машина стояла возле ворот, а когда мальчишки вошли в лес, видели, как «Форд»промчался в сторону шоссе. На бешеной скорости.

Я забегала вокруг Пашки кругами, силясь что-то понять.

— Выходит, Самохин приезжал сюда. Во сколько мальчишкивидели машину?

— Точное время указать не могут, где-то околоодиннадцати — говорят, мультики посмотрели и на рыбалку пошли. Заглянем впрограмму телепередач и приблизительно будем знать время. Здесь только дваканала…

— Надо идти в милицию. Теперь мне совершенно ясно:Самохин не зря врал, что не был на даче. Он наверняка знает, что случилось сАлькой.

— В милицию пока рано, а вот с Самохиным надопобеседовать.

— Но я уже пробовала. Он заявил, что весь день был наработе и у него есть свидетели. Надо в милицию, припрут его к стенке какследует, расколется.

— У нас расколется скорее. Что милиция?.. Мужик оннепростой, а за свои деньги найдет десяток уважаемых людей, которые клятвенноподтвердят, что были рядом с ним сутки напролет. А с другой стороны — показанияпацанов, уборщицы и какого-то водилы… В милиции они начнут путаться, а потом ивовсе откажутся от показаний.

— А с нами он будет откровенничать? — съязвила я.

— Вся хитрость в том, чтобы правильно задать вопрос.

Тут я насторожилась:

— У тебя есть план?

— У меня всегда полно планов. Поехали в город. Я незнала, как отнестись к его словам, особого доверия он по-прежнему не внушал, ивсе же…

— Тогда в парке тебя ждали ребята Вовки Кочана, это мнедоподлинно известно, потому как теперь мне от них покоя нет. А Кочан хозяин какраз в том районе, где держит банк Самохин и свою лавочку твоя пропавшаяподруга. Про «крышу» слышала?

— Слышала, — кивнула я. — Мне Алька рассказывала…

— Ну, вот… У Самохина возникла проблема, он обратился кбратве с просьбой разрешить ее. В результате тебя несколько раз пыталисьукокошить. И жива ты по сию пору потому, что не дошла до милиции… Хотя, если бызаявила сразу, убивать тебя не было бы никакого смысла… А теперь ты оченьраздражаешь господина Самохина, и он мечтает от тебя избавиться. Еще кто-нибудьзнает, что подружка собиралась с ним на дачу?