Начальник Ревкома не знал, к чему прицепиться.

– Это не так, – проговорил вдруг Римов. – Мы знакомы… Тебя зовут Урод Вжопеноги – это такой хитрожопый скользкий урод… Тебя надлежало удавить при рождении. Но акушерка прозевала момент…

Остальное Римов помнил смутно, поскольку допрос продолжился с участием двух бодибилдеров. И эти боди основательно к нему приложились, они использовали Римова вместо боксерской груши. Они били его в солнечное сплетение и по ребрам, отчего надолго заходилось дыхание.

– У тебя три! Нет, пять эпизодов! – кричал Татьяноха. – Ты незаконно проник на завод по производству роботов, получил взятку от проституток по фамилии Троекурова и Ворошилова! У тебя уклонение от уплаты налогов! Кроме того, ты уничтожил Жердяя, а потом Виноградова…

– Уголовный кодекс, – произнес Римов.

– Чего?!

– Он как острая сабля в детских руках…

– Все умничаешь, студент?! – Дмитрий Олегович задрал ноги на стол. – Добавьте ему…

За Римова взялись снова. Допрос с пристрастием продолжался бы до утра. Но прозвонил служебный телефон на столе Татьянохи. Тот поднял трубку. От аппарата могло зависеть дальнейшее продвижение по службе. О том, что его снимут, едва назначив, у него даже мыслей не было.

– Слушаю, – сказал он, опуская ноги со стола. – Понятно, с утра…

Взглянув на часы, он ужаснулся. Времени для сна оставалось в обрез, так что о возвращении домой не могло быть и речи. Отправив Римова в камеру внутренней тюрьмы, он вошел в комнату для отдыха и лег на казенную кровать. Однако сон не шел в разгоряченный допросом мозг. Мерещился Римов. Комиссар сидел за столом в правительстве и застенчиво улыбался. Причем сидел не где-нибудь в стороне, а во главе стола, вместо Большова.

И как ни вертелся Татьяноха, уснуть по-человечески так и не смог: он провалился куда-то и лежал там вперемежку с нечистотами, вдыхая аромат свалки и слушая вой диких шакалов. Он как-то их видел в документальном фильме. Теперь они стояли рядом и щелкали зубами, но Дмитрия Олеговича, к счастью, не трогали. Возможно, они закусили бы Татьянохой, но в настоящий момент не могли без него обойтись – без живого, без его новой должности, без его умения влезать в узкие места…

Утром, продрав глаза, он позвонил дежурному по тюрьме и, приняв доклад по поводу Римова, наскоро проглотил кофе и направился в Совет спасения, который располагался в зале заседаний Законодательного собрания. Этот орган представлял собой смесь депутатов и министров, никем не возглавляемый: никто из высших должностных лиц официально не взял на себя такую ответственность.

В зале набилось человек полтораста. На этот раз собрание открывал Большов.

– Бывший министр обороны, – сообщил он с трибуны, – ввел в заблуждение весь народ, а не только меня одного. Демонтаж Машины произведен на одной лишь бумаге, а деньги, насколько я теперь понимаю, присвоены – это подтверждается тем обстоятельством, что сам председатель Ревизионной комиссии и его заместитель скрылись не только из города, но, может быть, из страны. Как бы то ни было, их местонахождение не установлено. Данный факт наводит меня на грустные мысли: мы позволили себя обвести двум проходимцам, в то время как милицию общественной безопасности мы распустили, а криминальная полиция бездействует до сих пор…

– И не только! – воскликнул с места Татьяноха. – Я могу пояснить…

– Слово предоставляется недавно назначенному на должность председателя Ревкома Татьянохе Дмитрию Олеговичу, – продолжил Большов, уступая место оратору.

Тот поднялся на трибуну, поздоровался в микрофон и стал подробно докладывать про то, как ему удалось раскрыть заговор, возглавляемый Римовым.

– Да-да! Вы не ослышались! – повысил он голос. – Тот самый Римов, который возглавлял наше МВД. Его навязали нам из Москвы. Это такой варяг получился. Ползучий, я бы сказал… Так что нам икаться будет еще… Ой как долго! Ревизионная комиссия обвиняет его по нескольким составам государственных преступлений – это по меньшей мере пять эпизодов противоправной деятельности, направленной на подрыв основ государства. За это светит ему наказание в виде высшей меры социальной защиты…

– Ну, это, допустим, не вам решать, – заметил Большов. – У нас демократия…

Однако Татьяноха сделал вид, что не слышал реплику, и продолжил перечислять грехи комиссара полиции.

И под конец превзошел сам себя, заявив, что Римов постоянно – на протяжении множества лет! – устраивал коллективные оргии с подчиненными женского пола. Как результат – пострадали семьи, а государству причинен невосполнимый вред.

Совет вскипел. Наконец-то. Хоть какой-то сдвиг на фоне всеобщего краха.

– В цирк его, заразу такого! – доносилось с мест.

– Пусть там покажет, как он может!

– В связи с данным обстоятельством, – продолжил Татьяноха елейным голосом, – прошу передать криминальную полицию в состав Ревкома. Со всеми делами…

От этих слов у Большова отпала челюсть. Татьяноха запряг своего конька и теперь летел напропалую, словно нажравшийся водки мужик, не разбирая пути. Реализация подобного предложения была чревата последствиями, главным из которых являлась узурпация власти силовым ведомством. И Большов решил, что надо сопротивляться. Но только не в лоб.

– Кого вы предлагаете вместо Римова? – спросил он, глядя в сторону Татьянохи. – Надеюсь, это достойный человек.

– Есть один. Он работал раньше, но потом уволился, а теперь он профессор археологии. Самоквасов его фамилия… Герман Романович… Он приступил к делам со вчерашнего дня – в порядке общественной нагрузки…

– Что ж… Я согласен с данной кандидатурой, – сказал Большов, поднимая руку для голосования. – Кто против? Воздержавшиеся? Принято единогласно. О данном назначении следует сообщить в Москву. Но меня вот что беспокоит в этой связи. Как это будет способствовать, чтобы народ больше не вышел на улицы. Мы должны решить, откуда взять денег для покрытия текущих расходов. У нас растут долги, а мы топчемся на месте…

Большову было от чего расстраиваться. Хлебные запасы таяли на глазах, мясные продукты выдавали по талонам, сахар закончился, а поступлений в республику не предвиделось. Поэтому он и решил с утра, что на первом же заседании обязательно разберется с этой проблемой. В голове у него рисовался образ министра финансов, и Большов без конца себе повторял, что не слезет с министра, пока не решит проблему. Крутись как хочешь, но деньги предоставь…

Министр сидел в переднем ряду, и Большов решил вызвать его к трибуне, однако в этом момент дверь в зал отворилась и вошел Самоквасов. Большов помнил его по одной конференции, посвященной охране исторического наследия…

– Эти кости – это же наше наследие, – с пеной на губах объявил тогда профессор. – Сохранить их – вот наша историческая задача!

Теперь археолог с вытаращенными от ужаса глазами шел к столу президиума. За ним шагали двое верзил из охраны, которых Большов раньше не видел. Татьяноха напрягся при виде бывшего профессора. При наличии властных полномочий тот мог с непривычки выкинуть что угодно, и Дмитрий Олегович бросился наперерез, пытаясь перехватить.