– Лили, одевайся, мы уходим, – сказала я, неотводя глаз от парня. Он был маленького роста, и его мятые хаки не украшали егоприземистую фигуру. Но больше всего мне не нравилось, что кончик его языка былсейчас всего в пяти сантиметрах от уха моей лучшей подруги.

– Да что за спешка? – гнусаво захихикал он. –Мы с твоей подругой только-только начали узнавать друг друга.

Лили ухмыльнулась, кивнула и попыталасьотхлебнуть из своего пустого стакана.

– Это все очень мило, но нам пора. Как тебязовут?

– Стюарт.

– Приятно познакомиться, Стюарт. Почему бытебе не оставить Лили свой номер телефона, и она позвонит тебе, когдапочувствует себя лучше, – или не позвонит. Ну, что скажешь? – Я ослепительноулыбнулась.

– Хм… да ладно. Нет проблем. Как-нибудьувидимся, девчонки. – Он вскочил на ноги и направился к бару так быстро, чтоЛили даже не заметила его ухода.

– Мы со Стюартом начали узнавать друг друга,верно, Стю? – Она повернулась и озадаченно уставилась на пустое место рядом ссобой.

– Стюарту надо бежать, Лил. Ну давай, пойдемотсюда.

Я набросила на нее дешевое зелененькоепальтишко и рывком поставила ее на ноги. Сначала она пошатывалась, но потом всеже обрела равновесие. На улице было морозно, и я надеялась, что онапротрезвеет.

– Мне нехорошо, – пробормотала она.

– Я знаю, милая, я знаю. Мы возьмем такси ипоедем к тебе домой, ладно? Как думаешь, ты сможешь ехать?

Она кивнула, потом согнулась пополам, и еевырвало. Вырвало прямо на ботинки, брызги попали и на брюки. На мгновение япредставила себе, что было бы, если бы девушки из «Подиума» увидели сейчас моюлучшую подругу.

Я усадила ее в оконный проем, где, судя повсему, не было сигнализации, и приказала сидеть смирно. Напротив, через улицу,был круглосуточный бар, а этой девушке явно надо было выпить воды. Когда явернулась, оказалось, что ее снова вырвало – на этот раз прямо на пальто. В ееглазах застыло отсутствующее выражение. Я купила две бутылки минералки – однудля питья, другую для того, чтобы привести Лили в порядок, – но сейчас важнеебыло второе. Первая бутылка ушла на ботинки, половина второй – на пальто. Лучшебыть мокрой, чем в блевотине. Она была так пьяна, что ничего не заметила.

Было нелегко убедить таксиста разрешить намсесть в машину – уж больно Лили развезло, – но я пообещала щедрые чаевые сверхи без того не маленького счета. Мы ехали через весь город, пересекали его подиагонали, и я высчитывала, как бы мне возместить себе эти двадцать долларов.Пожалуй, я смогу списать их на какую-нибудь поездку, предпринятую для нуждМиранды. Да, это сработает.

Подняться на четвертый этаж оказалось ещетруднее, чем ехать в такси, но минут через двадцать пять Лили стала болеесговорчивой и даже сумела вымыться под душем, когда я сняла с нее одежду. Яподвела ее к кровати, и, едва коснувшись одеяла, она повалилась навзничь и тутже заснула. Я стояла и смотрела на нее, и в моем сердце проснулась тоска поуниверситету, по нашей прежней жизни. Нынешние времена сулили многоувлекательного, но они уже никогда не будут такими беззаботными. Никогда.

Она наверняка много пила в эти дни – покрайней мере если судить по ее состоянию. Алекс как-то недавно заговаривал обэтом, но я убедила его, что она просто еще не простилась со студенческимжитьем, не живет в реальном мире, не знает, что такое настоящие – взрослые –обязанности (например, наливать Миранде «Пеллегрино»). Мы с ней, было дело,изрядно набрались в «Зеленой лягушке» на весенних каникулах и выпили целых трибутылки красного вина на годовщину нашей первой встречи, а после кутежа в честьсдачи выпускных экзаменов я уткнулась лицом в унитаз, а Лили держала меня заволосы. В другой раз, после ночи, от которой у меня остались воспоминаниятолько о восьми выпитых коктейлях и какой-то особенно ужасной аранжировке длякараоке песни «У каждой розы есть шипы», она дотащила меня до спальни лишь счетвертой отчаянной попытки. А в ту ночь, когда ей исполнился двадцать одингод, я еле приволокла ее в свою квартиру и уложила в свою постель и каждыедесять минут проверяла, дышит ли она, и, только убедившись, что эту ночь онапереживет, наконец заснула рядышком на полу. Она тогда просыпалась дважды. Впервый раз честно пыталась попасть в пакет для мусора, который я поставиласбоку, но вместо этого испачкала мне стену. Второй раз она проснулась, чтобыизвиниться и сказать мне, что любит меня и что я – лучшая подруга, о какойтолько можно мечтать. Вот для этого и нужны друзья – чтобы вместе пить, вместеделать глупости и заботиться друг о друге. Разве не так? Или это были всеголишь студенческие забавы, дань юности? Алекс утверждал, что у Лили все иначе,что она сама не такая, как все, но я смотрела на нее другими глазами.

Мне надо бы было остаться с ней на ночь, ноуже почти пробило два – через пять часов я должна быть на работе, а одежда мояпровоняла рвотой, и у Лили в гардеробе не было ничего, что я могла надеть, непосрамив «Подиум» – даже при всей моей непродвинутости в этом вопросе. Явздохнула, укрыла ее одеялом и поставила будильник на 7 часов, чтобы завтраутром она могла попасть на занятия – если только у нее не будет особенно чудовищногопохмелья.

– Пока, Лил. Я ухожу. Ты как? – Я положила ейв изголовье телефон.

Она открыла глаза, посмотрела на меня иулыбнулась.

– Спасибо, – пробормотала она, и глаза ееснова закрылись. Она бы сейчас не смогла пробежать марафон или даже управлятьгазонокосилкой, но сон ее будет спокойным.

– Мне это в радость, – ответила я, хотя всепоследние сутки только и делала, что бегала, добывала, организовывала, чистилаили как-то иначе оправдывала свое существование. – Я позвоню тебе завтра, – сказалая, приказывая своим ногам потерпеть, не подгибаться еще немного, еще чуть-чуть,– если к тому времени мы обе еще будем живы.

И наконец-то, наконец-то я пошла домой.

– Привет, как хорошо, что я тебя застала, –послышался в трубке голос Кары.

Что ей так не терпится сообщить мне в 7.45утра?

– Ну и ну. Ты так рано еще никогда не звонила.Что случилось? – За это короткое мгновение в моей голове успело составиться сполдюжины сюжетов о новых возможных прихотях Миранды.

– Нет-нет, ничего особенного. Я только хотелапредупредить, что к тебе едет Глухонемой Папочка, и сегодня утром он особеннорасположен поболтать.