В целях самозащиты я постоянно напоминаласебе, что я нормальная, а они – нет, но постоянные разговоры о чрезмернойполноте сделали свое дело. Не прошло и пяти месяцев с тех пор, как я началаработать в «Подиуме», а образ моих мыслей стал настолько извращенным, что мнепорой начинало казаться, что все эти замечания направлены исключительно противменя. Механизм был примерно таков: я, высокая, красивая, стройная ассистенткаотдела моды, притворяюсь, что кажусь себе толстой, только для того, чтобы ты,коренастая кубышка-секретарша, поняла, какая ты жирная корова. При моих стасемидесяти девяти сантиметрах и шестидесяти килограммах (вес, утраченный вовремя дизентерии, благополучно вернулся обратно – впрочем, вероятно, ненадолго,если учесть, что за свой рабочий день я съедала одну тарелку супа и выкуриваланесчетное количество сигарет) – так вот, при таком росте и весе я всегдасчитала себя стройнее многих девушек своего возраста. Кроме того, раньше я былавыше девяти из десяти женщин, с которыми мне приходилось встречаться, иполовины мужчин. И никогда до появления в этом дурдоме я не знала, каково это –чувствовать себя маленькой и толстой целый день, каждый день. Было так легконачать считать себя местным карликом-уродцем: коротконогим, неуклюжим, да еще водежде шестого размера. И все разговоры о полноте, конечно же, велись для того,чтобы я никогда об этом не забывала.

– Доктор Айзенберг говорит, что «Зона»сработает, только если отказаться и от фруктов тоже, – вступила в разговорДжессика, снимая с вешалки юбку от Нарсисо Родригеса. Недавно состоялась еепомолвка с одним из самых молодых вице-президентов «Голдман и Сакс», и Джессикабыла крайне озабочена необходимостью соответствовать своей шикарной свадьбе. –И она права: со времени последней примерки я потеряла пять килограммов.

Я прощала ей, что она голодает до полусмерти,но я не могла простить, что она об этом рассказывает. Мне было плевать, что онаназывает имена известных врачей и сообщает о чудесах похудания, – от всегоэтого следовало держаться подальше.

Около часу офис и вправду забурлил: пришлапора обеда. Не то чтобы с этим связывались какие-то мысли о еде, но это быловремя приема гостей. Я лениво смотрела, как снуют туда-сюда стилисты,журналисты и просто друзья своих друзей, стремящиеся надышаться витающим ввоздухе гламуром, который буквально исходил от дорогой одежды, красивых лиц идлинных – действительно очень длинных – ног.

Джеффи пришел ко мне, как только убедился, чтои Миранда, и Эмили ушли на обед. В руках у него были две огромные сумки.

– Ну-ка, посмотри это. Для начала как будтонеплохо.

Я вытряхнула содержимое одного из пакетов напол у себя за столом и принялась его разбирать. Там были очень мягкие серыешерстяные брюки от Жозефа – длинные, узкие, с заниженной талией; коричневыезамшевые брюки от Гуччи, которые могли превратить в супермодель самую зауряднуюдевчонку; две пары выбеленных джинсов от Марка Джекобса, сшитых, казалось,специально на меня. Для верха было восемь или девять вариантов – отобтягивающей, в рубчик, водолазки от Кельвина Кляйна до прозрачной приталеннойблузки от Донны Каран. Сногсшибательное многоцветное кимоно от Дианы фонФюрстенберг соседствовало с темно-синим бархатным брючным костюмом от Тахари. Ятут же влюбилась в плиссированную юбку из денима – длиной по колено, она будетздорово смотреться с цветастым пиджаком от Катайон Адели.

– Это что… все мне? – спросила я, надеясь, чтов моем голосе нет обиды, а есть только восторг.

– Да это пустяки. Кое-какие вещички, которыебез дела пылятся в кладовой. Мы иногда что-нибудь используем для фотографий, нодизайнерам одежду никогда не возвращаем. Каждые несколько месяцев я навожупорядок в кладовой и выношу все это оттуда, вот я и подумал, что тебя это,может, заинтересует. У тебя ведь шестой размер, верно?

Я кивнула, все еще ничего не соображая.

– Да, повезло тебе. Тут почти у всех четвертыйили еще меньше. Так что на твою долю хватит с лихвой.

Ну да.

– Здорово. Просто здорово, Джеффи! Я ивысказать не могу, как тебе благодарна. Все эти вещи просто чудо!

– Посмотри вторую сумку, – сказал Джеффи, – тыведь не наденешь этот бархатный костюм с задрипанной сумкой, которую повсюдутаскаешь.

Из второй, еще более разбухшей сумки так ипосыпались туфли, сумочки и пальто. Там были две пары сапожек от Джимми Чу –одни до середины икры, другие по колено, две пары босоножек от Маноло, классическиечерные «лодочки» от Прады и сиротливая пара мокасин от Тода, про которые Джеффитут же сказал, что в офисе их носить нельзя. Я повесила через плечобесформенную красную замшевую сумку и обратила внимание на две переплетающиесябуквы С на ее боку, но она была далеко не такой красивой, как шоколадного цветакожаная сумка от Селин. Венцом всего этого великолепия стало длинное пальтопрямого покроя с крупными пуговицами, на которых были видны инициалы МаркаДжекобса.

– Ты шутишь, – мягко сказала я, поглаживаясолнечные очки от Диора, которые он, по-видимому, положил не без умысла, – тынадо мной смеешься.

Ему явно польстило мое восхищение; он кивнул:

– Отблагодаришь меня тем, что будешь все этоносить, идет? И никому не говори, что я снял для тебя сливки; дни, когда явыношу одежду из кладовой, здесь считаются самым большим праздником.

Тут в коридоре послышался голос Эмили, иДжеффи испарился. Я спрятала свою новую одежду под стол.

Вошла Эмили; она принесла из столовой свойобычный обед: фруктовое пюре и салат из латука с брокколи, сдобренный ароматнымуксусом. Не положенной к такому салату смесью уксуса и оливкового масла –просто уксусом. Миранда вот-вот должна была приехать – только что звонил Юрий,– и у меня не оставалось моих семи драгоценных минут, чтобы слетать за супом.Вообще-то дело было даже не в этом: я просто не находила в себе сил на то,чтобы пробиться сквозь толпу трескунов, подвергнуться унизительному осмотрукассирши и потом спрашивать себя, не наношу ли я непоправимый ущерб своемуздоровью, заглатывая обжигающе горячий (и очень жирный!) суп так быстро, что уменя ноет пищевод. Как-нибудь обойдусь, решила я. Ничего со мной не случится.Если верить моим здравомыслящим коллегам, это только укрепит мой дух. А крометого, рассудила я, брюки стоимостью две тысячи долларов не будут смотреться такэффектно на девушке, которая не может справиться со своим аппетитом. Я вновьопустилась на стул и подумала, что вот теперь я вполне соответствую духужурнала «Подиум».