– Так расскажи мистеру Томлинсону, как сейчасразвлекаются девушки твоего возраста? Ходят по ресторанам? В ночные клубы?Что-нибудь в этом роде? – Он снова улыбнулся, и я подумала, что ему, наверное,действительно нужно только внимание: за его любознательностью не крылось ничегодурного, ему всего лишь хотелось поговорить.

– Ну да, и это тоже. Я, правда, не хожу вночные клубы, но хожу в бары, кафе. Ужинаю, смотрю фильмы.

– Да, это все, наверное, весело. Я, бывало,тоже, когда был в твоем возрасте… А сейчас только работа даблаготворительность. Так что наслаждайся жизнью, Энди, пока можешь. – И онподмигнул мне как заправский пошляк.

– Да, я стараюсь, – пробормотала я. «Уйдите,пожалуйста, ну пожалуйста, уйдите», – мысленно заклинала я его, нетерпеливокосясь на аппетитный пончик, который словно нашептывал: «Съешь меня, съешь».Нет, ну надо же, мне выпало три минуты тишины и покоя, а этот человекбессовестно крадет их у меня!

Он открыл рот, собираясь еще что-то добавить,но тут в дверях появилась Эмили. На голове у нее были наушники, и двигалась онав такт музыке. Внезапно она заметила нашего гостя, и у нее отвисла челюсть.

– Мистер Томлинсон! – воскликнула она,стаскивая с головы наушники и швыряя их в сумку с логотипом Гуччи. – Чтослучилось? С Мирандой все в порядке? – Ее лицо и интонация выражалинеподдельное участие. Первоклассное представление в исполнении первоклассногосекретаря.

– Доброе утро, Эмили. Все в порядке. Мирандаскоро приедет. Мистер Томлинсон просто завез вещи. Как у тебя дела?

Эмили просияла. Интересно, ей и вправду такприятно его присутствие?

– Все отлично. Мне очень приятно, что вы этиминтересуетесь. А как вы поживаете? Андреа помогла вам?

– О, вне всякого сомнения, – сказал он,улыбаясь мне, наверное, в сотый раз. – Я хотел обсудить кое-какие деталикасательно помолвки моего брата, но, думаю, сейчас немножко рановато, верно?

На секунду мне показалось, что он имеет в видуслишком раннее утро, и я уже почти закричала «да!», но потом поняла, что«рановато» – это обсуждать детали.

Он вновь повернулся к Эмили и сказал:

– Ты получила отличную помощницу, не так ли?

– Еще бы, – пробормотала Эмили, – лучше небывает.

Она расплылась в улыбке.

Я расплылась в улыбке.

Мистер Томлинсон заулыбался так энергично, чтоя подумала, что, возможно, это у него хроническое – какой-нибудь химическийдисбаланс.

– Что ж, мистеру Томлинсону пора идти. Мневсегда нравится беседовать с вами, девочки. Приятного вам утра. Всего хорошего.

– До свидания, мистер Томлинсон! – крикнулаЭмили, когда он уже направился в приемную.

Интересно, удастся ли ему шлепнуть Софи понижепоясницы, прежде чем он прыгнет в лифт?

– Почему ты вела себя так невежливо? – Эмилисняла тонкий кожаный пиджак, под которым у нее была еще более тонкая шифоноваяблузка с вырезом и шнуровкой как у корсета.

– Невежливо? Я взяла у него ее барахло иболтала с ним, пока ты не появилась. И в чем тут невежливость?

– Ты не сказала ему «до свидания». Да еще твоелицо…

– Мое лицо?

– Ну да, это твое фирменное выражение, когда утебя на лице написано, насколько ты выше всего этого, как ты презираешь всеэто. Такой номер может пройти со мной, но не с мистером Томлинсоном. С нимнельзя так себя вести, он муж Миранды.

– Эм, а тебе не кажется, что он немножко… какбы это… странный? Он все время говорит и говорит. И как он может быть такимславным, когда она такая… совсем не такая славная?

Я смотрела, как она приоткрыла дверь в кабинетМиранды, чтобы убедиться, что я правильно разложила газеты.

– Странный? Это вряд ли, Андреа. Он один изсамых преуспевающих адвокатов по налоговым делам на Манхэттене.

Не стоило и заводить этот разговор.

– Ладно, это все глупости. Как у тебя-то дела?Как прошел вечер?

– Просто супер. Мы с Джессикой ездили покупатьподарки для подружек невесты. Где мы только не были – в «Скупе», «Бергдорфе»,«Инфинити» – всюду. Я кое-что присмотрела на будущее, на Париж, но, пожалуй,еще слишком рано.

– Париж? Ты едешь в Париж? Ты что, оставишьменя одну с ней? – Я и не думала кричать, это вышло само собой. Опять явыставила себя идиоткой.

– Да, в октябре я еду в Париж и Милан сМирандой на показ весенних коллекций прет-а-порте. Она каждый год берет с собойстаршую секретаршу, чтобы та посмотрела, что это такое. То есть я, конечно,миллион раз была на показах в Брайант-парке, но в Европе они совершенноособенные.

Я быстренько подсчитала.

– Но ведь до октября еще семь месяцев. И тыготовишься за семь месяцев?

Сама того не желая, я произнесла эти словаязвительным тоном, и Эмили тут же заняла оборонительную позицию.

– Ну да. Я, конечно, не хочу сейчас ничегопокупать – к тому времени все это уже выйдет из моды, – я просто прикидываю.Ведь это же и вправду будет нечто: перелет бизнес-классом, проживание впятизвездочных отелях, потрясающие светские рауты. Бог ты мой, я увижу всесамые эксклюзивные, самые горячие новинки.

Эмили уже рассказывала мне, что три или четырераза в год Миранда ездит в Европу на показы модных коллекций. Она всегдапренебрегает Лондоном – Лондоном все пренебрегают, – но непременно бывает вМилане и Париже: в октябре – на показе весенних коллекций, в июле – надемонстрации зимних коллекций, и в марте – осенних. Иногда она наезжает наРивьеру, но не часто. Мы работали как сумасшедшие, чтобы подготовиться кпоказам в конце этого месяца. Интересно, почему она не всегда берет с собойсекретаря?

– Почему она не берет тебя с собой на всепоказы? – решилась я спросить, хотя знала, что за этим последуют многословныеобъяснения. Я от всей души радовалась тому, что Миранда не появится в офисецелых две недели, и испытывала легкую эйфорию при мысли, что и Эмили уедетвместе с ней. В моем мозгу роились видения – бутерброды с ветчиной, обычныеджинсы и туфли без каблуков – может, даже тапочки. – И почему только в октябре?