– Севка, выключай, чаек стынет, – скомандовала Валерия.

Беловолосый Всеволод Васильевич (а запасным вариантом былименно он) с видимым сожалением взмахнул пультом. Экран погас.

– Не переживай, – утешила Валерия. – Дома досмотришь. Я его,строго говоря, для тебя и купила. Забойная киношка, правда? Блокбастер, однослово.

Альбине ужасно хотелось спросить, что это, собственно,такое, однако она скорее откусила бы себе язык. Хватит с нее на сегодня уроков!

– Ну да, – неуверенно кивнул Всеволод Васильевич. – Еслиблокбастер – тогда конечно… А с чего ты, скажи на милость, такая добренькая,что блокбастерами направо и налево разбрасываешься? Или я должен этовоспринимать как… подношение?

– Ага, – без всякого смущения кивнула Валерия, протягиваясвоему бывшему любовнику чашку. – Так точно. Мы тебе блокбастер про Кейджа иТраволту. Ты нам – информацию про Хингана и господина Смольникова КириллаИгоревича. Да еще чайком вдобавок напоим и конфетками угостим. Пирог кушай: ясама пекла. Вкусный!

– Вкусный, – с набитым ртом согласился Всеволод Васильевич инекоторое время сосредоточенно жевал, разглядывая фотографию, которую Валерияжестом карточного шулера бросила на стол.

Фотография Альбине была знакома: та самая, похищенная почтина глазах Марины Алексеевны. Денис-Наиль за рулем белого «Форда», рядом всугробе стоят темноволосый мужчина в длинном пальто и веселая Катюшка в одномплатье, но в огромной белой шапке. И, как в прошлый раз, что-то зацепило памятьАльбины, но тут же и отпустило, не вспомнилось.

– Забавно, – задумчиво сказал, наконец, Всеволод Васильевич,беря снимок. – Забавно, что вы связали эти два имени: Хинган и Смольников.Методом научного тыка или этому предшествовали длительные следственно-розыскныемероприятия?

– Да уж как без этого, – вздохнула Валерия. – Ты что, Сева,забыл, как я работаю?

– Вернее, я забыл, как тебе везет, – остро глянул на нееВсеволод Васильевич. – Ты можешь вообще в креслице сидеть, блокбастеры смотретьи пироги кушать. А лохи, вроде меня, будут тебе информацию в клювике приносить.

– Не могу, – хихикнула Валерия. – Пирогов много кушать немогу: растолстею так, что в кресло не помещусь. Тогда никаких лохов подманитьне сумею… Только чего ты прибедняешься, Севочка? Разве ты лох? Ты… ты ветервольности, рассеянный в печали и любви. Одной рукой ты гладил мои волосы,другой топил на море корабли. Гладил, было дело? Ну, тряхни стариной!

У него так блеснули глаза, что Альбина какую-то минутувсерьез думала, что эта парочка сейчас попросит ее выйти. Однако Всеволод Васильевичтолько прищурился:

– Угомонись, Клеопатра. Твой Антоний вышел в отставку. Новсе равно – спасибо за стихи. Опять Кузнецов небось?

«Да, – подумала Альбина, – ничего себе! Она и впрямь моглабы быть моей матерью: мы даже стихи одни и те же любим!»

– Так вот почему я удивился, – Всеволод Васильевич отставилчашку. – Год назад гремело по Москве одно дело, может, вы даже в газетахчитали. Пропала девочка – дочка этого самого Смольникова, – он пощелкал ногтемпо фотографии. – Ребенку семь лет. Матушка, сами понимаете, была в отключке,отец из командировки примчался, родня из Нижнего понаехала. Дед девочки – врачпо фамилии Налетов, какая-то знаменитость из Нижнего Новгорода.

– Ничего себе – какая-то! – возмутилась Альбина. – У насдаже улица Налетова есть, в Нижнем. Мы жили на этой улице, честное слово!

– Улица в честь этого врача, что ли, названа?

– Нет, его отца – он тоже знаменитым хириргом был.Знаменитейшим! Правда, когда демократия началась, пытались улицу обратно вПыльную переименовать, говорили, мол, тот Налетов из сталинских сатрапов и всетакое, но потом как-то притихли.

– Сталинских сатрапов? – присвистнул Всеволод Васильевич. –Кра-си-во! Уж и не знаю, що краще: сталинские сатрапы или цепные псыдемократии… Ну, хрен с ними со всеми. Итак, Налетов тряхнул родовыми связями,всех тут на уши поставили и в три дня нашли девчушку. У меня друг вел это дело,потому я более или менее в курсе. Увы, поздно нашли… А еще через три дня нашлии ее мучителей. Два приятеля, мелкие фраерки, а точнее, сявки: Антон Мазурков иМакс Рассохин. Наркота, конечно, вообще парни без тормозов, хотя и студентикииз разбогатевших семей. У них был задушевный друг, наставник, мать его так иразэтак, – из битых, крепкий мужик, хоть и молодой – тридцати еще нет. А поимени он Сергей Цимбал, а по прозвищу Хинган.

– Хинган! – возбужденно повторила Валерия. – Хинган…

– К этому самому Хингану и раньше приглядывались заразвратные действия в отношении несовершеннолетних, однако все как-то сходилоему с рук. А тут на радостях взяли его драть во все дырки, простите за грубоеслово. Эксперты, однако, конкретного ответа не давали: все-таки девочка три днябыла мертвая с тех пор, как…

Всеволод Васильевич глянул на побелевшие лица своихслушательниц и махнул рукой:

– Ладно. Опуская жуткие подробности насчет анализов крови и…спермы, скажу, что равным образом можно было обвинять и Хингана, и одного изприятелей: Антона. И хоть, конечно, ребяткам этим тоже стоило понавешать круто,все усилия следствия были направлены в сторону Хингана. И вдруг… и вдруг Антонс Максом, которые до этого солому на допросах жевали, начали четко и ясно братьвину на себя. Голоски у обоих прорезались, да так связно языками молотили!Хинган в этом деле, получалось, ни ухом, ни ху… простите, барышни! Ни при чем,словом, Хинган. Чист, аки агнец божий. Да еще адвокатишку он себе подобралзубастенького. Отбился, одним словом. А пацанов посадили. Срока дали им таксебе: восемь лет и пять, однако в колонии не строго режима, а общего; кстати,где-то все там же, на Нижегородчине.

– А Хинган? – звонким от слез голосом спросила Альбина. –Ему что-то было?

– Ничего. Хинган сидел тихо, не высовывался. Слухи доходили,будто в кулуарах и публично он выражал всяческое сожаление о том, как гнусноповели себя его бывшие дружки, как жаль ему Дашеньку Смольни… Что с вами? –быстро повернулся он к Альбине, которая вдруг уронила на колени чашку – посчастью, уже пустую.

Она только головой покачала, стряхивая с юбки брызги.

– Интересный ты человек, Сева, – зло сказала Валерия. –Такие вещи рассказываешь и хочешь, чтоб мы просто глазками хлопали. Тут нетолько чашку, тут… Ну ладно, что там дальше про Хингана-то?