– Нет, это я вас хочу спросить, что там дальше проХингана-то? – Всеволод Петрович с подчеркнутой осторожностью водрузил своючашку на низенький столик. – Видите? Посуде вашей ничего не грозит, поэтомуможете говорить прямо: откуда вы вдруг выкопали этого Хингана?

– То есть как – выкопали? – Валерия на всякий случай тожеизбавилась от чашки.

– Вам виднее, – пожал плечами Всеволод Васильевич. – Неисключено, что в прямом смысле. Потому что приблизительно через полгода послеслучая с Дашенькой Смольниковой, – он покосился на Альбину, однако та нешелохнулась, – Хинган исчез… при таких обстоятельствах, которые позволяютпредположить, что исчезал он не по своей воле.

– А если проще?

– В разгар дружеской попойки на собственной даче нырнул вбассейн – и не вынырнул.

– Утонул, что ли?

– Нет, не утонул. Ни живым, ни мертвым его никто больше невидел.

– Ну да, просочился в канализацию, – догадливо кивнулаВалерия. – Или нет, погодите: там, в бассейне, сидел крокодил, как в том старомсериале, помните, – она нетерпеливо пощелкала пальцами, – «Возвращение в Эдем»,и этот крокодил…

– Не было крокодила, – устало покачал головой ВсеволодВасильевич.

– Может, пираньи?

– Не было ни пираний, ни кого-либо другого из флоры и фауны.Остается предположить, что Хинган либо распался на микроэлементы и растворилсяв ароматизированной бассейновой водичке, либо…

– Либо сбежал!

– Голый? Оставив деньги, все имущество? Уникальную коллекциюперстней? Кассеты, благодаря которым он держал в руках… Ладно, это неинтересно. Сбежал, ни разу за год не прикоснувшись к счету? Да нет, абсурд. Таквот: либо он был похищен, да столь хитро, что и следов его не возникало, ислухов никаких… до сегодняшнего дня, когда вы, красавицы, вдруг напомнили мнеоб этой гнуси.

– А Смольников, отец Дашеньки, он в этом не мог бытьзамешан? – осторожно предположила Валерия. – Перенести такую трагедию – это же…

– Не перенес, – качнул головой Всеволод Васильевич.

– Умер, что ли?!

Гость помолчал – видно было, что ему просто ничего нехочется говорить.

– Жив, отчего же… – обронил наконец. – Конечно, человека вего положении можно только пожалеть. По сути дела, Хинган не только Дашенькуприкончил, но и всю семью. Насколько мне известно, там просто остановиласьжизнь. Мать девочки повредилась в уме, ее забрали родители. Сам КириллИгоревич… увы, он стал совершенным ничтожеством. Да нет, я не в осуждениеговорю, – вскинул он руку, заметив, как разом исказились возмущением лицаженщин. – Все понимаю и жалею его всей душой, но… человеком он быть перестал.Соседи, по слухам, устали жаловаться на пьянки, на этих случайных баб, которыхон к себе таскает. Квартира у него на Сухаревке, а это место, чтоб вы знали… Чтотакое? – быстро повернулся он к Альбине, которая вдруг стиснула руки,приоткрыла рот, словно желая что-то сказать, но тотчас вновь притихла. –Подружка у тебя до чего впечатлительная, это же надо, а, Валерия?

– Я тоже впечатлительная, – с досадой отозвалась та. – Давайдальше рассказывай.

– Рассказывать больше нечего. Короче, если бы мне Хингансобственной персоной сообщил, что его похитил или прикончил Смольников, зарывна том же самом Старомосковском кладбище, где похоронена девочка, да это пятоксвидетелей подтвердили, я бы и то не поверил.

– То есть исчезновение Хингана – не месть семьи? Там простонекому этим заниматься, я так поняла? Возможно, наняли кого-то?

– Насколько мне известно, эту линию тоже проверяли. Хотянасчет того, что некому мстить… Есть в этом семействе один персонаж – шуринСмольникова. Крепкий парень. Недавно вернулся из Африки, где жил несколько лет.Сейчас обитает на даче во Внуково. Однако человек вполне законопослушный:работает в медчасти в одном из районных сизо.

– Доктор, что ли?

– Ну да, хирург, – кивнул Всеволод Васильевич, исподтишканаблюдая, как Валерия крепко ставит ногу на ногу Альбины. – Ну да… Итак,барышни, вы услышали от меня все, что хотели услышать?

– Если это все, что тебе известно, значит, да, – кивнулаВалерия.

– А что я получу взамен – не считая, понятно, блокбастера? –уточнил Всеволод Васильевич. Как у вас все-таки образовалась эта связка: Хингани Смольников? Какими-такими логическими построениями вы до нее дошли?

– Ой, Сева, только не надо опять насчет логическихпостроений, ладно? – вспыхнула Валерия. – Твои расистско-антифеминистскиештучки меня в свое время уже вот как достали, по самое горлышко! Я прекраснознаю, что на женщин ты согласен смотреть снизу вверх только в койке! Ты уверен,будто думаем мы неприличным местом, в лучшем случае – задницей… что, не так? –победоносно вскричала она, увидев, как бурно вдруг покраснел ВсеволодВасильевич.

– Может, я еще чайник поставлю? – испуганно прошелестелаАльбина, мечтая сейчас оказаться как можно дальше от не в меру разбушевавшейсяВалерии: еще зашибет ненароком!

– Не трудитесь. – Всеволод Васильевич торопливо поднялся. –Я уже сыт… по самое горлышко. Спасибо за пироги, за фильм. – Надув губы, онсунул кассету в карман, отчего тот некрасиво оттопырился. – Мне пора. Всегохорошего и так далее…

Бормоча что-то, Всеволод Васильевич проследовал в прихожую.Валерия встала в дверях, провожая его взглядом исподлобья.

Щелкнул замок. На губах Валерии мелькнула улыбка. Альбинаахнула.

– Может, зря ты с ним так, а?..

Подруга снисходительно оглянулась.

– Боже мой, какое же ты дитя! Так ничего и не поняла? Севкаотлично догадался, что я не могу или не хочу чего-то сказать. Думаешь, онобиделся? Это же все пьеса для двоих разыграна была! Недаром он взял кассету. Авидела бы ты, какую рожу он мне на прощание скорчил! Севка – это чудо. Можешьне сомневаться, что он уже забыл и обо мне, и о тебе, и о Хингане, и мчитсясейчас домой, обуреваемый одним желанием: досмотреть кино. Не могу поручиться,что он потом не приставит к нам «хвоста», чтобы проследить связку Хинган – Смольников,но сейчас мы оба сделали хорошую мину при плохой игре, чтобы завершитьразговор, который нас ни к чему не привел бы.

– Почему?