Сварог поморщился и поспешил увести разговор от Орка:

– Что же, по-вашему, могло случиться с Корчем?

– Да что угодно. Бандиты, похитители людей. Микрокосм… Вашездоровье!

Он был низенький, лысый, крючконосый, с венчиком седыхкурчавых волос вокруг лобастого черепа. И суетился сегодня как-то особеннооживленно, глаза так и поблескивали.

– Новое приобретение? – спросил Сварог. – Раритет?

– Новый маленький успех, который в то же время стал грустнымразочарованием. С успехами такое случается. – Не дожидаясь вопроса, он просеменилк книжной полке, схватил прислоненную к переплетам картинку в узкой меднойрамке. – Вот, взгляните.

Сварог взглянул. Человек в темно-желтом камзоле сидел накрасивом вороном коне, и в обоих не было ничего удивительного. Он пожалплечами:

– После общения с Гаем могу сказать одно: этой картинке летсто…

– Сто двадцать.

– И называется такая манера, по-моему, кирленской школой.

– Верно, – кивнул Анрах. – Никто ничего не замечалсто двадцать лет… Изволите ли знать, сто двадцать лет назад благородный графКэнш, с большим сходством изображенный на этом портрете – что подтверждаетсядругими известными полотнами, – сопровождал на прогулке благородногобарона Торадо, к которому питал давнюю неприязнь и место коего в канцелярииминистра финансов давно стремился занять. Они были вдвоем, без слуг. В лесу наних напали волки. Графу Кэншу удалось ускакать. Барона волки загрызли. Король,благоволивший к барону, но не особенно расположенный к графу, отрядилтщательнейшее следствие, в конце концов очистившее графа от всех и всяческихподозрений. Слишком многие свидетели, в том числе верные слуги барона, видели,что при графе, когда он уезжал с бароном, не было и перочинного ножика. Слишкомопытными были королевские егери, выступившие в роли экспертов по звериным укусам.Волки, никаких сомнений. В те времена они еще водились в Роблейских лесах вомножестве. Граф получил место… А совсем недавно я наткнулся на этот портрет,считавшийся пропавшим.

Он сделал эффектную паузу, и Сварог, чтобы доставить старикуудовольствие, поторопился спросить – с искренним, впрочем, любопытством:

– И что же в этом портрете особенного?

Анрах подал ему большую лупу в затейливой серебряной оправес литой ручкой:

– Присмотритесь получше к этому прекрасному коню. Точнее, кего морде.

Сварог присмотрелся, опустил лупу. Снова посмотрел:

– Послушайте… Это что, фантазия художника?

– Это добросовестность художника, – торжествующевозвестил Анрах.

– Но у этого, с позволения сказать, коня самые натуральныеволчьи зубы!

– Правильно, – сказал Анрах. – Никакой это неконь. Он называется шарук и водится на Сильване, в Великих Степях. Говорят,тамошним кочевникам иногда удается их приручать, и это, несомненно, правда,судя по происшедшему. Шарук и в самом деле внешним видом не отличается от коня,но зубы у него скорее волчьи. Это плотоядное животное, и, кстати, грешитлюдоедством. Представления не имею, как графу удалось его раздобыть инезамеченным переправить на Талар – на Сильване он никогда не бывал, должнобыть, не вошедшие в Историю доверенные лица постарались. Никто ничего незаподозрил – кто станет заглядывать в зубы самому обычному коню? Это на картинеон горячится, закусил удила, открыл пасть… Граф очень быстро от него избавился– есть упоминание о пожаре в конюшне. А добросовестный художник, родной племянникграфа, погиб при странных обстоятельствах. Картина попала к антикварам всегомесяц назад, когда разорившиеся потомки графа распродавали имущество… Понятно,почему граф ее не уничтожил – любил, должно быть, иногда разглядывать, гордясьсвоим хитроумием…

– Где же здесь разочарование?

– Все действующие лица давно мертвы, – сказалАнрах. – Уличать преступника бессмысленно, а его потомки ни в чем невиноваты…

– Да, верно. Прошлое хранит немало загадок… – сказал Сварог,перебрасывая мостик к тому, что его занимало.

И Анрах облегчил ему задачу:

– Вас интересует что-то конкретное?

Сварог посмотрел ему в глаза и сказал насколько могравнодушно:

– Древние подземные ходы, ведущие на тот берег.

– Не самая любопытная загадка древности, – сказал мэтрпосле короткого раздумья, – но в сочетании с известием об установленнойнедавно блокаде части города она становится весьма любопытной… Вам очень нужнона тот берег?

– А вы горите желанием помочь закону? – спросил Сварог.

– Я не горю желанием ни помогать закону, ни нарушать его.Мне было бы легче беседовать с вами, маркиз, знай я, кто вы такой на самомделе…

– А если для меня это, наоборот, создаст трудности?

– Я ведь не начинал этого разговора, – тихо сказалАнрах. – Вы сами начали… – и он оглянулся в угол.

– Не тревожьте собачку, – сказал Сварог. – Янепременно успею выстрелить первым. Люблю собак, не хотелось бы… Так вот, я некрал никаких алмазов. И я не черный маг, я вообще не маг.

– Насчет алмаза – сущая ерунда, это ясно любому мало-мальскисообразительному человеку, – кивнул Анрах. – Алмаз очень легкоспрятать – но на заставах никого не обыскивают, а если и обращают внимание навещи, то только те, что способны послужить укрытием человеку – ящики, бочки…Между прочим, черные маги ничуть не боятся зеркал, если предстают в своемистинном облике. Отсюда легко сделать вывод, что кордоны и прочие полицейскиезабавы преследуют одну-единственную цель: задержать кого-то, кто изменил облик…Даже не схватить – задержать в Равене…

Он подошел к каминной полке и снял с нее замысловатыйпредмет, с равным успехом способный оказаться и старинным пистолетом(джетарамские оружейники любили делать такие замысловатые устройства), идеталью самогонного аппарата. У него имелась выступающая трубка с отверстием, исмотрело оно прямо на Сварога.

– Пистолет? – спросил он.

– Пистолет, – кивнул Анрах.

Сварог ухмыльнулся и вынул свой. Огляделся, выискиваячто-нибудь подешевле, чего не жалко попортить. Выстрелил в полено у камина, ионо дернулось под бесшумным ударом серебряной пули, чуть подпрыгнуло на медномлисте, защищавшем пол от случайных угольков.

– У меня – лучше, – сказал Сварог.

– Впечатляет, – признался Анрах. – Между прочим, вруках у меня старинный секстан, совершенно безобидный. Уж простите… Хотелосьувидеть даже не ваше оружие – вашу реакцию на нацеленный ствол… Понимаете ли,маркиз, вы мне сразу показались чуточку странным. Мало найдется провинциальныхдворян, знающих слова «микрокосм» и «абиссальный». Я стал к вамприсматриваться. Вы всегда старались двигаться по комнате так, чтобы неотразиться ненароком в зеркале – значит, истинный облик у вас другой, не тот,что я вижу. Но вы без всякой опаски берете в руки серебро, – он кивнул начарочки, – и пес вовсе не настроен к вам враждебно – он просто чувствует,что с вами что-то не так, но это не имеет никакого отношения к черной магии. И,наконец, только что завершившаяся мизансцена. Я служил в молодости в кавалерии,повоевал, знаете ли. Под прицелом моего «оружия» вы держались удивительнобезмятежно. Словно заранее знали, что пули, сиречь метательное оружие, непричинят вам вреда. Так может вести себя только лар. Правда, насколько я могусудить по нашим беседам – а я порой ставил ловушки, простите, – вы незнаете иных вещей, очевидных для всякого лара. И все же готов прозакладыватьголову – вы родились не на Харуме…