– Примерно, – сказал Сварог. – Сначала четкоопределят, где нас никак не может оказаться. И начнут искать там, где мыоказаться можем. Если речь идет о традиционных методах…

– В любом случае наш сумасшедший Бараглай – последнее место,куда они заявятся. Я в свое время прочитал парочку старинных книг… В мозгахздешних жителей царит такая каша, что собьется со следа любой нынешний маг. Васэто утешает, барон?

– Не особенно, – сказал Сварог. – Что мы с вамизнаем о нетрадиционных методах? Да и время, время поджимает…

– Жаль, что здесь нет моего учителя. Мэтр Тагарон изобреталсудно для подводного плавания. Правда, он так и исчез, ничего не добившись,ходили слухи, что он строит свое судно где-то на Островах, но о нем и до егоисчезновения болтали столько, что даже мы, его ученики, не знали, где правда, агде фантазия…

– Подводная лодка мне не помешала бы, – согласилсяСварог. – А вот как насчет подземных ходов? Я наслушался немало историй,рассказывают даже о подземных городах и пещерах размером с приличное княжество…

– Кто знает? – пожал плечами Гай. – Это уже изобласти прочно забытого. Вполне возможно, что не все построенное под землейстроили гномы, но гномов давно нет, а сказки – материя туманная…

– Может, мне поговорить с Анрахом?

– Попробуйте. У него богатая библиотека. Если только он неиспугается.

– Чего?

Гай внимательно посмотрел на него:

– Конечно, традиции обязывают вассала быть откровенным ссюзереном…

– Вот и привыкайте к дворянским обычаям, лаур Скалигер.

– А если эти секреты окажутся опасными для самого сюзерена?

– Живем только раз, – сказал Сварог.

– А что вы скажете о возможной ссылке на Сильвану?

– Насколько мне помнится, маркиз Вильмор даже оттудаухитрился сбежать…

Гай не знал, что Сварог – лар. А Сварог не торопилсяпросвещать.

– Барон, за интерес к иным старинным книгам можно попастьдаже не на Сильвану, а в замок Клай. В летучую тюрьму ларов. Оттуда уже несбежишь.

– И туда можно угодить за интерес к сборникам сказок оподземельях?

– Легенды о подземельях могут оказаться главой какой-тодругой книги, невероятно предосудительной.

– Хм, тоже верно…

– Между прочим, мэтр Тагарон бежал еще и потому, что всерьезопасался замка Клай.

– За подводное судно?

– И за него тоже. Но в замок Клай он не попал, такие вещи нескрывают, совсем наоборот… А на Островах и в самом деле есть где спрятаться.Правда, беглецу-отшельнику уже не построить никакого судна, да и науками небольно-то займешься – нужны книги, лаборатории, инструменты… Он дружил сАнрахом. Меня в эти дела не посвящали, я ими и не особенно интересуюсь, кстати.Мое дело – кисть и резец. Быть может, вы посчитаете меня циником или трусом, ноя не собираюсь совершенствоваться в изящных искусствах в замке Клай, гдеузникам предоставлены все блага, за исключением свободы… Меня два года назаддопрашивали. После исчезновения Тагарона. Допрашивала полиция ларов, умеющаямгновенно отличать правду от лжи.

– И все же вы нас прячете?

– Мне необходимо дворянство, – сквозь зубы сказалГай. – Пришлось рискнуть. Вот таков уж я, таким и принимайте. Хорошо еще,что мэтр Тагарон не интересовался археологией…

– А это тоже чревато?

– Ох ты! – в сердцах сказал Гай, со звоном поставив настол бокалы. – То ли смеяться над вами, барон, то ли, наоборот, завидовать– как беспечально живут в Готаре, не слыхивали о запертых темах… Впрочем, этопонятно: какая в Готаре археология? Нет, разумеется, и у вас, если как следуетпоплевать на ладони, прежде чем взяться за лопату, да как следует помолиться,чтобы не заметили с зорких небес, можно ожидать открытий… Но кто там у васвозьмется копать? В общем, археология – самое опасное занятие в нашем печальноми развеселом мире. В равной мере это касается и рудознатцев, знаете, тех, чтоходят с рогулькой…

– Послушайте, я все-таки не из зверинца вырвался, оставивхвост в вольере… Но все же – при чем здесь рудознатцы?

– Рудознатцы – инструмент двойного назначения. Могут квящему процветанию державы искать воду или золото, но способны с тем же успехомвысмотреть в недрах нечто предосудительное. Далее, по нисходящей, следуютмеханики, прочие изобретатели. За ними антиквары, конечно, – он пояснил,не дожидаясь вопроса, подметив удивленный взгляд Сварога: – Видите ли, порой,хотя и крайне редко, самые поразительные открытия делались в антикварныхлавках. Или у букинистов. Даже если допустить, что верна лишь десятая частьгипотез и догадок, земля таит множество удивительных вещей – и то, чтопринадлежит жившим до Шторма, и памятники более древних эпох, когда здесь небыло человека. Правда, положено считать, что мы жили на Таларе всегда.Существует официально утвержденное прошлое, и не годится осквернять стройные,изящные конструкции грубыми по причине своей реалистичности пристройками…Понимаете?

– Лучше, чем вам кажется, – кивнул Сварог.

– Возможно, в запретах и есть какой-то смысл… Под землейхватает такого, чему лучше всего там и оставаться. Знаете историю про кошку изчерной бронзы, которую мирные крестьяне выворотили плугом под Боирмо? На ночьлучше не рассказывать.

– Вот и не рассказывайте, – проворчал Сварог,вставая. – Что ж, уговорили. Пойду поговорю с Анрахом, да и книгу нужновернуть…

Он не стал проходить через комнаты. Опасался встретитького-то из своих. Грустно быть генералом разбитой армии, но гораздо хуже –вождем обреченной на бездействие. Вышел на галерею и стал опускаться понаружной лестнице. Один из воздушных шаров как раз раскачиваясь пошел к земле.Сварог покосился в сторону Монфокона – несмотря на изрядное расстояние,виселица четко рисовалась на фоне ало-золотистого заката. И вокруг – пятьвысоких изящных башен с круглыми площадками наверху, напоминавшими исполинскиегвозди. Еще одно изобретение Конгера – осужденного заводят наверх, запираютизнутри люк, и он остается на площадке. Сиди, созерцай город и потихонькуподыхай от голода и жажды, пока окончательно не отдашь богу душу. Не хочешь такпрозябать – бросайся головой вниз с высоты уардов сорока, не зря земля вокругзаботливо выложена булыжником. Бывает, осужденных приковывают наверху, чтобы несиганули. Бывает, ставят жбан воды. Но всем отрезают языки, чтобы не беспокоиливоплями окрестных жителей…

Сварог зашел в таверну с учитывавшей специфику районавывеской «У бархатного занавеса». Отстранил парочку то ли шлюх, то ли ряженыхвеликосветских любительниц острых ощущений, мимоходом дал по мордескульптору-педику, на свою беду потянувшемуся было погладить Сварога нижеспины, мимоходом похлопал по спине лысого сизоносого трагика и заверил, что тотгений и нынешнее его бедственное положение, ясный день, суть происки бездарныхзавистников – словом, держался, как свой человек, и потому не привлек внимания.Кабатчик, подобно своей клиентуре, тоже имел во взгляде этакую творческуюотрешенность, проблеск безумия. Любой корчмарь с годами приобретает философскийвзгляд на жизнь, а уж тот, что содержит кабачок для богемы, быстро отучитсяудивляться чему бы то ни было…