А вот здесь — в самом деле холодно и пусто. Настоящий космос— холодный, беспощадный, равнодушный.

Мрак несся рядом, солнечный свет выхватывал только лицо иплечи, остальное исчезало в тени, и казалось, что в сторону Солнца мчится лишьзолотая маска, даже на месте глаз — чернота, а затылочной части нет вовсе…

Мрак покосился на Олега, лицо слегка изменилось, словно тожечему-то неприятно удивился. Олег обратил взгляд в сторону Солнца и постаралсянарастить скорость до максимума. Мрак сперва отстал, но, когда Олег оглянулся,далеко блестела золотая искорка, что постепенно увеличивалась в размерах. Еслина тензорные уравнения восьмого порядка Мраку надо указывать пальцем, чтобыотличил от таблицы умножения, то насчет догнать и дать по затылку — указыватьне надо. Сам поймет, догонит, даст, потом еще и еще.

Он в самом деле догнал, хотя, если честно, все мышцы дрожалиот нечеловеческих усилий. Это не бег по Лесу, где у него всегда было явноепреимущество.

Они неслись и неслись плечо в плечо, Мрак началосматриваться, мир застыл, звезды не сдвигаются, тоже странное ощущение, чтовисят в пустоте, а движения нет…

Он заорал от страха и ужаса: вдруг оказался в самом центреБольшого Взрыва! В самый что ни есть момент этого взрыва: неживая чернотавзорвалась, как при сверхновой. В глаза ударил ослепительный свет, телопронизали красные лучи, прямо перед ним перемещались огромные лиловые массы,сквозь них, как через мыльные пузыри, проносятся такие же округлые, словноисполинские тучи, образования, но ни грохота, ни треска, все пугающе беззвучно,а весь космос заблистал всеми красками, яркими и такими нещадными, что онвсхлипывал и вздрагивал всем телом.

Издали донесся яростный крик:

— Дурак!… С ума сошел?… Ты чего на всех диапазонах…

Мрак, уже теряя сознание, из последних сил отрубилультрафиолет, а с другой стороны спектра отсек все, что за красным, тут жепогасил рентгеновское зрение, и мгновенно все буйство исчезло, он все так жевисел в абсолютно черном пустом космосе.

Олег все еще что-то кричал, Мрак собрался с силами, ответилкак можно небрежнее:

— Чо орешь?… Ну, восхотелось мне так.

— Вос… восхо… восхотелось?

— Ну, изволилось, — буркнул Мрак.

— Может быть, мне наскучил этот пустой амбар, покоторому ползут два муравья… Дай, думаю, что-нибудь на стены повешу… Или хотябы красивые обои наклею…

Олег подлетел ближе, его глаза обшаривали лицо Мрака. Похоже,он хотел было заглянуть и в серединку, но Мрак напряг сверхпрочную шкуру, иострый взгляд Олега, в самом деле острый, не смог проникнуть и на долюангстрема.

Только через час, а то и больше Мрак решился осторожненькоповторить попытку, но теперь начал с простой оптики, просто расширял и расширялспектр. Уже в ультрафиолете космос начал приобретать не то чтобы цвет, но в немвозникли некие тени, смутно вырисовывалась некая синеватая или пурпурная вуаль,тут же исчезала. Но когда он рискнул взглянуть в рентгеновском зрении, то сиспуга отключил в тот же миг: космос показался безобразным и пугающим.

И лишь очень не скоро окреп настолько, что смог смотреть вполовине диапазонов. Голова начала кружиться, и, спасая себя для будущихвеликих дел, он поспешно вернулся к старому доброму проверенному зрению, когдалетишь в черной пустоте, во все стороны лишь крохотные точки звезд, а впередивсе такое же неподвижное Солнце…

Нет, все-таки оно постепенно растет, разбухает!

— А ты, — крикнул он, — на космос смотришь?

— Во все глаза?

—Да.

— В полглаза, — признался Олег.

— Но потихоньку открываю все шире…

Отвечая, он смотрел вперед, две яркие искорки вспыхнули налбу. Еще одна на краткий миг загорелась на щеке и еще одна — на губе. На щекеосталась крохотная оспинка, похожая на микроскопический лунный кратер. Олегпоморщился, словно от укуса комара, со дна кратера приподнялась кожа, краясравнялись, и снова щеки чистые, без шрамов, будь они от мечей, стрел иликосмической пыли.

Мрак завидующе присвистнул, у него пока что регенерация нетакая стремительная. А если учесть, что надо заполнить ямку в коже из сомкнутыхнейтронов…

Олег начал тормозить, когда Солнце закрыло треть небосвода.Где-то на этой орбите носится Меркурий. Олег начал высматривать, Мрак же сцепилчелюсти и старался не заорать от ужаса, иначе Олег обзовет его интеллигентом, ато и того хуже — тонко чувствующей личностью, что вообще-то оскорбление длянастоящего здорового мужчины.

Жуткий солнечный свет обжигал все тело. На самом делеобжигал, Мрак чувствовал, как тяжелые частицы, что вылетают из недр Солнца счудовищной скоростью, подтачивают защиту, вышибают из крепостной стены его телацелые кирпичики, а то и глыбы, врываются вовнутрь и сеют панику, рушат связи,срывают с орбит электроны и, раскрутив, вышвыривают их прочь из его тела. А те,которым не удалось выбраться, бродят неприкаянно между атомных решеток еготела, сталкиваются с другими, мешают, толкаются, стараются что-то напортить,чтобы он вот прямо щас превратился в двухголового мутанта.

Олег тревожно присвистнул, Мрак поспешно оглянулся. Наповерхности Солнца, что выглядит как идеально круглый желтый шар, началподниматься крупный гнойный нарыв, на глазах вырастал, налился оранжевым огнем,потом стал почти белым, слепяще-белым. Его— раздувало, как будто изнутринакачивали воздухом. От него исходила такая угроза, что Мрак едва не поддалсяздоровым мужским инстинктам и не дал деру.

— Вот-вот, — сказал Олег рассудительно.

— Какая гадость… А там, на Земле, начнутся сердечныеприпадки, выйдет из строя треть компов и мобильников.

Мрак пересилил себя, заставил произнести как можнонебрежнее:

— Бесчувственный ты. Зато красиво!

— Да кто это видит?

— А северные сияния откуда? — возразил Мрак.

Нарыв поднялся выше, лопнул. Наверх с огромной силой искоростью устремилась струйка раскаленной плазмы. Она выглядела совсемкрохотной, но Мрак отчетливо понимал, что в этом протуберанце вся Земляспряталась бы, как жук под лопухом.

Узкая огненная стрела поднималась от поверхности абсолютнопрямо. Мрак почти чувствовал, как сверхмощное гравитационное поле пыталосьудержать беглеца, но тщетно, и тогда удалось загнуть самый кончик, а еще чутьспустя протуберанец начал толстеть, терять структуру, загибаться, и Мрак ужепредставил, как он загнется в виде чудовищной петли, через которую проскочилибы все планеты, за исключением Юпитера, разве что. Да и Юпитер мог бы, если бычуть ужался…

— Не сумел, — сказал он с сожалением.

— Слава богу, — сказал Олег сердито.

— Ты представляешь, если бы он поднялся еще на двасвоих роста?