— Да не важно, даже если бы ты умоляла. Я не должен былэтого делать.— Он запустил пальцы в свои бронзовые волосы, словно хотел вырватьих с корнем.— Твои родители знают, что происходит. Ну и что, что они лгали? Покрайней мере, они бы точно знали, что делать. По крайней мере, смогли бы о тебепозаботиться. А я не могу! Я хочу в этой жизни только одного: чтобы тыпоправилась, — и ничего не могу сделать!

— Перестань. Лукас, то, что со мной происходит, — этопроявление моей сущности. Того, кто я есть и кем должна была стать. Наш побегровным счетом ничего не изменил.

— Но твои родители смогли бы это прекратить.

— Этого мы не знаем. Мы знаем точно только одно: онипопытались бы убедить меня стать полноценным вампиром, а этого я не хочу. Дажесейчас.

Лукас так легко не сдавался.

— Ты столько времени в бегах. В опасности. У тебя нет денег,чтобы делать то, что ты хочешь, — даже питаться нормально! Я обещал, что буду отебе заботиться, и я тебя подвел.

— Ты меня не подвел! — Я должна была заставить его понять:это то единственное, в чем я была совершенно уверена. — Прошедшие два месяца стобой — это лучшее время моей жизни. Даже Черити, даже то, что мы столькопросидели в Черном Кресте, — оно того стоило, потому что мы были вместе.

Он спрятал лицо в ладонях:

— Я бы отказался от всего этого, лишь бы ты поправилась.

— А я нет. Это было мое решение, а не твое. Я не совершилаошибки. — Лукас все-таки поднял голову, и я улыбнулась. — Я сделала бы этоснова. И сделала бы это еще сто раз, лишь бы быть с тобой.

Лукас подошел ко мне и крепко обнял. В ту минуту мне нетребовалось больше ничего.

Но когда я проснулась посреди ночи, быть отважной оказалосьнамного сложнее.

— Держись! — Лукас прижал меня к груди, растирая спину. —Просто держись.

— Не могу!

Меня неудержимо трясло. Это не было припадком, потому что японимала, кто я и где нахожусь, и я могла двигаться, только не могла перестатьдрожать. Это началось во сне, и Лукас проснулся раньше, чем я. Ему пришлосьнесколько раз громко прокричать мое имя, прежде чем я окончательно проснулась.

— Пожалуйста, Бьянка! Пожалуйста!

— Я не могу это прекратить, просто не могу...

— Тебе и не нужно это прекращать. Не ругай себя. Это простонужно выдержать. Я здесь, с тобой, хорошо?

— Хорошо, — выдохнула я.

Но меня трясло еще не меньше часа, я чувствовала себянастолько измотанной, что казалось, будто я больше никогда не смогушевельнуться.

Мы с Лукасом так перепугались, что не могли даже подумать отом, чтобы снова заснуть.

Когда стало ясно, что утро уже наступило, я попросила Лукасанайти мне бумагу и ручку. У него под глазами залегли тени, кожа сделаласьпепельного оттенка. Мне так хотелось позаботиться о нем, а не лежать тутсовершенно беспомощной!

Лукас подложил мне под спину несколько подушек и я, несмотряна сильную дрожь, сумела написать короткое письмо.

«Мама и папа,

если вы читаете это письмо, значит...»

Мне пришлось остановиться. Я знала, что должна написать, номне не хватало мужества. Представлять, как родители читают эти слова, былопросто невыносимо.

«...я больше никогда не смогу вернуться домой. Лукаспообещал, что, если со мной что-нибудь случится, он отправит это письмо вам.

Я понимаю, вы думали, что поступаете правильно, когдарассказали миссис Бетани про мою весточку. Я не виню вас за то, что вы пыталисьменя отыскать, особенно сейчас, когда понимаю, как сильно вы за меняволновались. Но именно поэтому я больше не могла с вами связаться. Я не хотелаподвергать опасности Лукаса.

Пожалуйста, не сердитесь на него. Лукас относился ко мнечудесно и дал мне все, что мог. Этим летом я была с ним так счастлива! Думаю,если бы вы увидели нас вместе и узнали, что я чувствовала, вы бы все поняли. Явпервые в жизни осознала, что для вас значило любить друг друга, несмотря ни начто. Мы с Лукасом тоже испытали это, пусть в течение всего нескольких месяцев.Я знаю, когда-нибудь вы порадуетесь за меня.

Я так люблю вас обоих! Спасибо за все, что вы для меняделали. Несмотря на все наши споры и ссоры, несмотря на разлуку, я всегдазнала, что вы самые лучшие родители на свете.

Люблю вас,

Бьянка».

Тот день прошел для меня как в тумане. Я просыпалась и сновазасыпала или впадала в беспамятство, я больше не могла отличить одно отдругого.

Меня лихорадило, но при этом я понимала, что тело мое совсемостыло, потому что каждое прикосновение Лукаса к руке или ко лбу обжигалоогнем. Потные конечности путались в простынях, я то и дело беспокойно пыталасьоткинуть пряди волос, прилипшие к шее и спине. Окружающее перестало казаться реальным.

Я погрузилась в воспоминания, не связанные между собой. Восновном это были счастливые моменты, и я радовалась тому, что мое сознаниеблуждает среди них. Вот я иду с Ракель по улицам Нью-Йорка, и мы с ней смеемсянад тем, как болят мышцы после утренней тренировки. Вот я снова в Эрроувуде, имама с гордостью добавляет последние штрихи к моему костюму, приготовленномудля принцессы фей Хеллоуина. Вот я в «Вечной ночи», и Патрис делает мне такойже маникюр, как у нее, чтобы наши ногти сверкали одинаковым лиловым оттенком. Авот я в фехтовальном зале, напротив Балтазара, он с легкостью отражает моиудары и смеется, опуская рапиру.

Я в закусочной с Виком и Ранульфом — они оба в гавайскихрубашках. Или в фургоне с Даной — она громко включает радио и подпевает.

В лесу с папой — мы слушаем уханье сов и обсуждаем моебудущее.

В Ривертоне с Лукасом — я любуюсь подаренной им брошью исмотрю на него с благодарностью и любовью.

Мне не хотелось возвращаться из этих воспоминаний.

Когда сознание все-таки прояснилось, я обнаружила, что уженочь. Я с трудом повернула голову и увидела Лукаса. Он с белым как мел лицомстоял рядом с кроватью. Наши взгляды встретились, я улыбнулась, но он нет.

— Эй! — шепнула я. — Надолго я вырубилась?

— Слишком надолго. — Лукас медленно опустился на колени,оказавшись почти вровень с моим лицом.— Бьянка, я не хочу тебя пугать, но...то, что с тобой происходит...

— Я знаю. Чувствую.

Наши взгляды встретились, и боль в его глазах показалась мнесильнее, чем мои страх и печаль. Лукас закрыл глаза и поднял лицо к потолку.Если бы я плохо его знала, решила бы, что он молится.

— Я хочу, чтобы ты выпила мою кровь, — сказал он.

— Я не хочу крови, — прошептала я.

— Ты не поняла. — Лукас прерывисто вздохнул. — Бьянка, яхочу, чтобы ты пила кровь до тех пор, пока я не умру. Я хочу, чтобы тызавершила переход. Я хочу, чтобы ты стала вампиром.