он чувствовал окружающий мир: руку, с такой силой сжимающую его шею, что та может сломаться быстрее, чем он захлебнется, разрезанное запястье, из которого продолжала сочиться кровь, окрашивающая воды, дно бассейна под своими лопатками, прохладную воду, обволакивающую тело, трепещущие под водой волосы и одежды.

«Не может быть! Я не могу умереть вот так!»

Он никак не мог дотянуться до проклятой броши, правая рука дрожала, пытаясь ухватиться за воздух.

«Я не позволю! Я не позволю тебе стать моим убийцей!»

Левой рукой он нащупал на поясе рукоять второго меча. С трудом владея ослабевающими пальцами, Шен потянул его вверх и сорвал печать. Стоило больших трудов вытащить меч из ножен в том положении, в котором он находился. Сознание уже стало покидать его, когда вспышка озарила пространство и меч трансформировался в большое пушистое существо, тут же отпихнувшее Муана в сторону.

Рука с его шеи исчезла, Шен вынырнул и вдохнул обжигающе острый воздух. Но времени толком прийти в себя у него не оставалось: Волчара никогда не была Муану достойным противником. Рассчитывать приходилось только на неожиданный первый рывок.

Волчара далеко откинула мечника, тот вылетел из бассейна и растянулся на полу в стороне от Ала. Шен метнулся к нему и напрыгнул сверху. Сорвав артефакт с его груди, пока Муан приходил в себя от внезапного удара, он откинул тот в сторону, но за мгновение, пока держал, отчетливо осознал его силу. Сила эта впитывалась в кровь темной энергией, оплетала разум вместе с ударами сердца, и требовалось время, чтобы эффект рассеялся. Муану еще хватит времени его убить.

Наклонившись к мечнику, Шен положил пальцы на его виски и принялся очищать сознание с помощью духовной энергии.

Муан медленно открыл глаза. Он осознал, что лежит на полу. Последнее, что он помнил, как переглянулся с Шеном, когда госпожа Лефи вышла за дверь…

Что-то холодное и влажное дотрагивалось до его шеи, да и на живот давила тяжесть. Картинка перед глазами мечника постепенно прояснялась.

Он увидел над собой лицо Шена, его растрепанные мокрые волосы свисали вниз, падали на шею старейшины пика Славы и пологом закрывали его от внешнего мира. Шен держал ладони на его лице, ледяные пальцы дотрагивались до висков. Муан чувствовал, как сильно дрожат эти пальцы.

Увидев, что Муан смотрит на него, Шен с облегчением улыбнулся и тихо выдохнул.

– Пожалуйста, – чуть слышно произнес он, склонившись к Муану так низко, что тот мог почувствовать его дыхание. – Пожалуйста, больше не попадай под действие темных артефактов так просто…

Сказав это, он склонился еще ниже, а затем уронил голову справа от головы Муана, осел на него всем весом и больше не двигался.

– Шен? – Муан легонько потряс его за плечо. – Шен…

Он аккуратно оттолкнул его, переворачивая на бок, и сам приподнялся, нависнув сверху.

– Шен!

Мокрые волосы беспорядочно прилипли ко лбу и щекам хозяина Проклятого пика, лицо стало бледнее траурных одежд. Муан склонился над ним, положив руку на его грудь, чтобы поделиться духовной энергией, и понял, что тот не дышит.

Муан застыл.

– Н-нет… – произнес он после осознания того, что произошло. – Нет! Нет! Нет!! Шен! – Он дотронулся до его лица трясущимися руками и стал убирать с него прядки волос. – Нет! Пожалуйста! Пожалуйста, Шен! Что мне делать?

Муан взял его лицо в свои руки, словно бы пытаясь разбудить спящего. Паника, зародившаяся в глубине его груди, была непреодолима. Ужас от осознания неотвратимости произошедшего не давал толком вздохнуть. Он твердил невнятные слова столь яростно, слова… слова, которые больше не имели значения!

– Пожалуйста! Я… Я все понял! Я понял! Нет! Шен!

Слезы потекли по щекам мечника, срываясь и падая на безучастное лицо хозяина Проклятого пика. Муан наклонился к нему.

– Прошу тебя, – тихо молил он, обжигая холодную кожу своим дыханием, – просто живи. Просто живи в этом мире! Просто живи! Шен! Я был неправ… – тихо твердил он. – Прости меня. Прости меня. Я все исправлю, я исправлю. Только дыши.

Как он мог ради собственной безопасности отказаться от единственной возможности удержать его в этом мире? Сейчас он все так кристально ясно понял. Нашел определение всем чувствам, что разрывали его душу на части. Он понял, что, не задумываясь, поменялся бы с ним местами.

– Пожалуйста, – прошептал Муан, – пусть это сработает.

Глотая слезы, чувствуя привкус собственных слез, он прижал голову Шена к своей груди, делясь живительной энергией.

Несколько дней назад Муан стоял посреди просторного светлого зала и разговаривал с женщиной, что казалась утонченной, словно богиня. Ее длинные темные волосы отдавали странным перламутровым блеском, а нежно-голубое платье струилось, будто родниковая вода. Правда, прямолинейность этой прекрасной дивы сильно контрастировала с ее обликом. Потряхивая в руке флаконом с двумя пилюлями, она резко сказала:

– Прежде чем я отдам тебе это, мне нужно узнать подробности. Он тебе дорог?

– Что, простите? – опешил Муан.

– Тот человек, с которым вы связаны, – пояснила Вознесшаяся. – Вы близки?

Муан произнес, не очень-то задумываясь над ответом:

– Он мой друг, но я бы не сказал, что мы особенно близки…

– Вот как, понятно. Что ж, в таком случае, вероятность безболезненно разорвать связь выше. Однако…

Муан, напряженно следящий за сосудом с пилюлями, перевел взгляд на ее лицо.

– Должна тебя предупредить, что опасно идти против воли судьбы.

– Судьбы? – фыркнул Муан. – Я уже говорил, что судьба здесь ни при чем, это была случайность!

Вознесшаяся выразительно смотрела на него.

– «Случайность», «судьба», «воля богов», «неизбежность» – все это лишь имена одной и той же силы. Люди часто играют с ней или пытаются избежать, вот только трудно убежать от того, чего даже не видишь. И невозможно переиграть силу, принцип действия которой даже не понимаешь.

Однако, словно идя вразрез собственным словам, она кинула флакон с пилюлями Муану. Тот поймал его и вновь перевел взгляд на Вознесшуюся.

– И все же вы даровали мне эти пилюли. Почему, если, по вашим словам, я иду «против судьбы»?

Женщина усмехнулась, словно вопрос прославленного заклинателя показался ей до крайности наивным.

– Потому что судьба не складывается из какого-то конкретного события, судьба – это мозаика, и даже я не могу предугадать, какую цепь последствий будет нести за собой любое решение. Сейчас все это кажется тебе незначительным. Но годы спустя, взглянув назад, ты поймешь все причины и взаимосвязи.

– Что в этом такого замысловатого? Вы дали мне пилюли. Если мы с тем человеком примем их – связь между нами будет разорвана, если нет – она останется. Какие еще здесь могут быть варианты?

– Я не знаю. Может, так и будет. Может, будет по-другому.

– Зачем вы спросили, дорог ли он мне? – хмуро уточнил Муан.

– Потому что это кое-что меняет. Бери эти пилюли и делай то, что считаешь нужным. Но ты должен осознавать: подобная связь между людьми – я не буду судить, дар это для вас или проклятие, – но подобная связь создается крайне редко. И наивно было бы полагать, что любой, зашедший в тот источник, получил бы схожий результат.

Помолчав, Вознесшаяся продолжила:

– Пилюли не смогут уничтожить вашу связь по щелчку пальцев, но они притупят чувствительность. Вам покажется, что связи больше нет. На самом деле она будет истончаться и исчезнет постепенно. Вам остается только держаться друг от друга подальше.

Муан замер, всем своим естеством желая вновь почувствовать их связь, ощутить дыхание Шена и его противоречивые эмоции! Плевать на собственное благополучие, плевать на все вокруг, только живи! Только живи и все! Побудь еще в этом мире!

Дверь в купальню с грохотом отворилась. Муан неосознанно прервал передачу энергии и взглянул на вошедших. И в это мгновение ощутил, как Шен сделал вдох.

На пороге стоял Шуэр, а сзади него слуги, и Муан тут же перевел с них взгляд, вновь сосредоточив внимание на Шене.

– Что здесь происходит?! – воскликнул генерал, окидывая помещение взглядом и заходя внутрь. – Быстро, проверьте, жив ли тот паренек! – приказал он, указывая на лежащего в луже крови Ала, хотя с трудом верилось, что человек с такой раной сможет выжить.

Сам же приблизился к Шену и Муану. Генерал несколько опешил, с порога увидав, как старейшина Муан прижимает к груди его брата, но вскоре заметил, что в безучастности Шена что-то не так. Глаза его были плотно закрыты, одежды промокли до нитки, вокруг запястья правой