шелестели, а птицы выводили беззаботную трель. Это лишь злило, никто вокруг не мог разделить мои чувства. Жизнь продолжалась так, будто брат не находился в плену у злого чародея, а отец не скрывал правду.

Я натянула одеяло на голову и заворочалась, не желая вставать. Тяжесть нового знания лежала на плечах.

Я снова провалилась в сон. Часов, к большому удивлению, в комнате не было, и я не могла определить, проспала день или два. Но когда снова проснулась, тьма клубилась за окном, а комната погрузилась в полумрак.

Стук в дверь заставил меня вздрогнуть.

– Верховный Правитель прислал узнать, не померла ли, часом, его дочь, – послышался голос Эдриана. – Служанки не смогли попасть в покои, и мне пришлось отправиться сюда. Лучше бы тебе выйти или хотя бы подать голос, иначе придется сокрушить эту дверь, чего мне очень не хочется, как и видеть тебя.

– Так убирайся вон! – закричала я. – Вместе со своим Верховным Правителем катитесь куда подальше, а меня оставьте в покое!

– У кого-то прорезались зубы? – хмыкнул Эдриан.

– Лучше бы у вас всех прорезалась совесть, – проворчала я еле слышно и перевернулась на бок, натянув одеяло по самую макушку.

Шагов, удаляющихся по коридору, слышно не было, но Эдриан умел перемещаться как кот, почти неслышно. Поэтому, полежав некоторое время в кромешной темноте, я откинула покрывало и уставилась на потолок. Только сейчас я обратила внимание, что на нем была фреска. Три чародея в длинных мантиях глядели с синей поверхности потолка. Располагались фигуры в звездном небе, созвездия, выполненные позолотой, были прорисованы поразительно четко, даже в темноте они металлически поблескивали. Одного колдуна нарисовали держащим в руках стеклянную колбу с темно-зеленой жидкостью, этот старец с длинной бородой находился выше всех. Двое других мужчин стояли плечом к плечу, один извлекал из пальцев огонь, а другой зажал в ладони ножницы.

Основатели трех магических стран – вот кем были эти люди. Тот, что с зельем, – целитель. Высекающий огонь – стихийный, а с ножницами – ткач. Тот факт, что видов магических способностей четыре, а основателей стран и самих островов всего три, казался странным. Не хватало видящего, способного читать и управлять сознанием людей, а также заглядывать в прошлое и будущее. Или эта способность стала проявляться гораздо позже основания стран и объединения трех могущественных волшебников?

Оглушительный грохот раздался в комнате, я вскочила с постели и бросилась к противоположной стене, натолкнувшись на нее лопатками. Тяжелая дубовая дверь отлетела в сторону. Створка распахнулась с такой силой, что оставалось лишь удивляться, как дверь не разлетелась в щепки.

Эдриан вальяжно прошествовал в комнату, отряхивая пыль с рукавов идеально сидящего на его фигуре черного камзола. Он невозмутимо посмотрел на дверь, махнул рукой, и она закрылась, но уже мягче.

– Иногда очень полезно уметь управлять стихиями, например воздухом, – ухмыльнулся он и плюхнулся на диванчик, закинув ногу на ногу.

Он покачивал стопой из стороны в сторону, не хватало только песенки, которую он бы напевал. Это ужасно раздражало, и, справившись с удивлением от его эксцентричного появления, я разозлилась. Почувствовав, как краска заливает щеки отнюдь не от смущения, а от ярости, я оскалилась:

– Какого черта ты вообще ввалился в мою комнату, еще и так бесцеремонно?

– Ты удивляешь, Вероника, – округлил глаза Эдриан, а потом медленно моргнул. – Я вижу что-то похожее на характер? Мне уже стоит аплодировать?

– Выйди вон! – отвернулась я, сконцентрировавшись на кисточке портьеры.

Я теребила ее, выдергивая нитки, губы беззвучно шевелились, перечисляя все ругательства, которые я знала. Этот нахал посмел ворваться в мою комнату, а теперь сидел как ни в чем не бывало. Если бы я могла колдовать, уж точно подожгла бы его штаны, чтобы посмотреть, как он попляшет.

– Долго собираешься себя жалеть? – протянул Эдриан, рассматривая свои идеальные ногти на левой руке.

Неожиданный вопрос заставил меня развернуться.

– Что… Как… как ты вообще можешь так говорить? – прохрипела я.

– А как ты можешь сидеть второй день в этой комнате и корчить из себя великомученицу, в то время как твой брат сидит где-то в темнице Вольфа? Интересно, как, зная это, ты можешь продолжать лежать в постели? Неужели ты настолько глупа?

От такой реплики я задохнулась. Только я знала, как много думала о брате все время, во что впуталась ради его спасения. Отправилась в неизвестную волшебную страну, переступила через страхи и сомнения. Но, конечно, этот напыщенный сынок какого-нибудь вельможи не мог этого понять.

– Как тебе вообще не противно сидеть на этом диване, здесь же сидела я? – оскалилась я. – Ты называешь меня простачкой, всячески унижаешь, а потом приходишь и обвиняешь в бездействии? Почему же ты, такой всемогущий маг, не спасешь моего брата? Хотя бы чтобы потешить свое самолюбие и показать, какой ты невероятно ослепительный и прекрасный?

Эдриан молниеносным движением подскочил с дивана и оказался рядом. Он схватил меня за шею и притянул так близко, что его кудри коснулись моего лба. Прохладные цепкие пальцы сжались достаточно сильно, но не мешали дышать. Желваки заходили на его скулах, а губы сжались в тонкую полоску. Эдриан внимательно смотрел в мои глаза, словно пытался найти там что-то, известное лишь ему одному.

Я замерла, боясь пошевелиться. Взгляд то и дело опускался к губам, так было проще, чем встречаться с темно-шоколадным омутом его радужек.

– Если бы я мог сделать это один, я бы сделал, – процедил Эдриан.

Через несколько секунд черты его смягчились, пальцы скользнули с шеи на подбородок. Эдриан слегка надавил на кожу, заставляя поднять голову и смотреть ему прямо в глаза. Он наклонился еще ниже, почти касаясь своим носом моего.

– Ты правда считаешь меня ослепительным и прекрасным? – криво ухмыльнулся он.

Свежесть его дыхания, прохлада подушечек пальцев на подбородке, кудри, касающиеся лба, – все это заставляло сердце биться в несколько раз чаще и туманило рассудок.

– Ну… ты… вполне симпатичный… – пробормотала я, хватая ртом воздух.

– Весьма лестно, хотя бы со зрением у тебя нет проблем, – промурлыкал Эдриан и отстранился.

Я отвернулась, чувствуя, как кружится голова, а кровь приливает к щекам, охватывая их жаром. Прохлада оставалась лишь на подбородке и шее, там, где лежали пальцы Эдриана. В этих местах покалывало.

Отдернув резким движением штору, я увидела темно-синее небо, усеянное звездами, стены замка, купающиеся во мраке, и верхушки деревьев. Я подергала ручку окна, но та не поддавалась. Воздух будто выкачали, его стало катастрофически мало. Желание впустить в помещение немного прохладного, освежающего ветерка стало нестерпимым. Створка все еще не собиралась открываться, и в исступлении я забарабанила кулаком по стеклу.