– Классная пижама, Уилкинс, захватила с собой из простецкого мира? – Брови Эдриана взлетели наверх, а ухмылка, играющая на губах, стала еще шире.

Только сейчас я вспомнила, что на мне была лишь короткая ночная рубашка и шелковый халат. Я поспешила запахнуться и потуже затянуть пояс халата. Взгляд упал на голые ноги в ссадинах и синяках от занятий с Ван Торном, и тут же я представила, в каком виде явилась перед Эдрианом. Нечесаные волосы, больше походившие на гнездо, фиолетовые и зеленые разводы на ногах, царапины на руках и наверняка помятое лицо. Мысленно ужаснувшись, я осторожно прикрыла дверь.

– Привет, – пробормотала я, не найдя других слов.

– Собирайся, – проворчал Эдриан вместо приветствия, легко отталкиваясь от стены и приближаясь. Я отошла чуть дальше, переживая за свои нечищеные зубы. – Сегодня нас ждут великие дела. Точнее, меня ждут великие дела, а тебе разрешено посмотреть.

– Весьма великодушно с твоей стороны, – огрызнулась я, раздосадованная тем, что Эдриан вновь вел себя как настоящий…

– Я рад, что ты наконец-то начала ценить всю благосклонность, проявленную к тебе в стенах этого замка. Соревноваться со мной в источении яда бесполезно. Я всегда побеждаю. – Эдриан обнажил белые зубы со слегка заостренными клыками.

– Я буду готова через десять минут, – отчеканила я и захлопнула дверь прямо перед носом Эдриана.

Я швырнула в сторону халат, а затем схватила со столика расческу, и та тоже отправилась в полет через всю комнату, угодив в стену. В глазах потемнело от злости. Единственное, о чем я сейчас жалела, – это то, что я захлопнула дверь перед носом Эдриана, лучше бы я его прищемила хорошенько! Ничего не изменилось, Эдриан остался таким же заносчивым, напыщенным индюком. На что же я рассчитывала?

На скорую руку я почистила зубы и умылась, выглядела я и впрямь неважно, а Тилли и Килли, как назло, куда-то запропастились. Чертыхаясь и костеря Эдриана, а заодно и внезапно исчезнувших служанок на все лады, с горем пополам я нашла камзол, рубашку, брюки и ботинки. Волосы я стянула на затылке тугой резинкой, на большее моих способностей не хватало. О макияже можно было забыть, все предметы визажа подчинялись только при использовании волшебного порошка, а без Тилли и Килли он был совершенно бесполезен.

Когда я вышла из комнаты, Эдриан все еще стоял у стены, брови он свел к переносице, лицо его приобрело задумчивый, практически болезненный вид. Но как только он поднял голову, маска безразличия, насмешливости и отстраненности вернулась. Он молча зашагал по коридору, а я за ним.

Разглядывая его затылок, я ощущала, как чешутся ладони, как бегают мурашки по коже от желания спросить, выкрикнуть, выпалить терзавший меня вопрос. Но я сдерживалась, опасаясь реакции Эдриана. Он был настолько же прекрасен, насколько непредсказуем.

Всю дорогу до портала мы провели в молчании, когда же пришло время входить в неистово кружащиеся блестящие вихри на поверхности зеркала, Эдриан взял меня под локоть, и в этом движении больше не чувствовалось злости, грубости или раздражения. Он был осторожен. То, как мягко сомкнулись его длинные, сильные пальцы вокруг моего предплечья, заставило сердце биться чаще. Я боялась посмотреть на него, опасаясь, что он исчезнет. Все чувства сконцентрировались только на этом прикосновении, казалось, его пальцы стали центром всего, за что я так отчаянно цеплялась, и только прикосновение Эдриана могло спасти.

Я слегка пошатнулась, когда ноги коснулись мягкой травы у выхода из портала. Эдриан точным, коротким движением притянул меня к себе, не дав упасть, и тут же отпустил. Это стало последней каплей, и больше я не могла сдерживать рвущиеся наружу вопросы, они скреблись в горле, заставляя их произнести.

– Что это было, Эдриан? Что происходит? – выпалила я.

– О чем ты? – выдохнул Эдриан, медленно повернув голову.

– Ты знаешь о чем! Заявляешься в полночь в мою комнату, убеждаешь меня не сдаваться, так смотришь, говоришь… Потом исчезаешь, не появляешься целую неделю, а потом возвращаешься, как ни в чем не бывало и ведешь себя как полнейший му… дурак! Что происходит, Эдриан? Я же вижу, что ты меня не ненавидишь.

Эдриан не смотрел на меня, он упорно разглядывал свои начищенные до блеска ботинки, и лишь сжатые челюсти выдавали, какая внутри него шла борьба. Наконец, выдержав внушительную паузу и совладав с эмоциями, Эдриан поднял голову. Колючий холод в его взгляде, казалось, мог заморозить весь мир. Он прищурился и медленно, поступью самой грациозной кошки приблизился ко мне, замерев в нескольких дюймах. Он поднял руку, и его ладонь оказалась так близко к моему лицу, что любое мимолетное движение головы могло спровоцировать прикосновение, которое наверняка пустило бы электрический ток по коже. Парень внимательно разглядывал меня, губы его сжались в тонкую полоску, а скулы заострились.

– Эдриан? – рискнула я нарушить слишком затянувшееся молчание.

– Чего ты хочешь от меня? – он скривился, будто бы от боли, и отдернул руку, привычно натянув маску пренебрежения. – Я что, недостаточно точно изъяснялся? Или ты так и не смогла проанализировать все, что я сказал?

– Я подумала…

– Что ты думала, Вероника? Я – не милый мальчик, я – злой, заносчивый, мстительный, жестокий, – каждое слово он выдыхал мне в лицо, нависая, словно коршун, закрывая своей тенью солнечный свет. – Я – самый опасный волшебник в Делитрее, и после Вольфа тебе и всем остальным нужно бояться только меня. Ты думала, мы теперь друзья? Должен тебя разочаровать. Я уже жалею о том, что решился открыть тебе глаза. Кажется, было проще оставить все как есть, тогда ты скорее вернулась бы в свой простецкий мир!

Эдриан злился, радужки его глаз потемнели, вновь став почти черными, как самое глубокое озеро. Как же глупо с моей стороны было ожидать другого отношения. Усилием воли я заставила себя поднять голову и посмотреть прямо ему в лицо. Эдриан выжидающе поднял бровь, но я лишь глядела на него, полностью разочарованная и опустошенная. В ушах звенело так, словно мы находились в вакууме и мира вокруг не существовало. Давление на барабанные перепонки становилось невыносимым, все плыло перед глазами, становясь каким-то ненастоящим, нарисованным рукой не самого талантливого художника.

– Раз мы все выяснили, пойдем, – наконец сказала я, решившись прервать повисшее между нами молчание.

Эдриан моргнул, будто очнувшись, дымка нереальности, клубившаяся вокруг нас, подернулась и лопнула, как мыльный пузырь. Парень молча развернулся на каблуках и двинулся в сторону Академии.

У моста, ведущего к величественному замку, Эдриан повернул влево и направился по дорожке вдоль крутого обрыва, заросшего высокой травой. Чем дальше