class="p1">Эдриан размеренно подошел к окну, и его темные, ставшие в неосвещенной комнате почти черными глаза молча приказали посторониться. Я физически ощущала силу, витающую вокруг него. От Эдриана пахло морозом, ягодами, мускусом и чем-то, что я не могла различить, но подсознательно считывала как запах опасности. Его внешность была обманчива, за всей красотой действительно скрывалась мощь волшебной силы.

Эдриан демонстративно, почти театрально закатал рукава камзола, с легкостью провернул ручку, и окно распахнулось. Он ударил ладонью о ладонь, стряхивая невидимые пылинки с пальцев, и, отойдя на несколько футов, прислонился спиной к трюмо, сложив руки на груди.

Я с жадностью втянула ноздрями ароматный ночной воздух. До сих пор я не знала, какое время года в Делитрее, поддерживается ли теплая погода с помощью магии, или климат отличается сам по себе и зависит от расположения острова. Пахло цветами и зеленью, а из глубины двора доносилось тихое журчание водопада.

– Почему ты не можешь справиться с этим чародеем сам? – успокоив дыхание, тихо спросила я, избегая прямого взгляда Эдриана.

– Потому что для сотворения заклинания нужна магия и кровь Верховного Правителя, его дочери и сына. А ты второй день отсиживаешься в норке и кормишь свои страхи.

Мрак и ночь стерли границы между мной и Эдрианом, сейчас я не слышала в его голосе отвращения или заносчивости. Казалось, это был вовсе не тот человек, что ненавидел меня и смотрел с отвращением, отпускал колкие замечания и всячески старался зацепить. Не тот Эдриан, что сейчас устало опустил плечи, брезгливо морщился днем при одной мысли, что ему придется меня коснуться. Лишь усталость и непонятно откуда появившаяся горечь сквозили в его словах. Он говорил как человек, на плечи которого возложено непомерное бремя, а он ни с кем не может им поделиться. Если Эдриан мог выдержать свою ношу, то моя оказалась слишком тяжелой, она практически раздавила меня, а сопротивляться я не умела.

– Пора научиться контролировать страхи и преодолевать слабость, – сказал Эдриан.

– Ты что, читал мои мысли? – вскинулась я, вспомнив, что он обладал всеми четырьмя силами, подвластными волшебникам в Делитрее.

– Нет, сейчас моих сил не хватит на это… – Эдриан запнулся, видимо сболтнув лишнее. – У тебя все написано на лице, да и по поступкам прекрасно видно, что ты до жути напугана. Бояться можно. Поддаваться страху – нельзя.

Он развернулся и направился к выходу из комнаты, незаданный вопрос заколол кончик языка. Секунда промедления могла развеять марево нереальности этой ночи и нашего странного разговора.

– Зачем? – выпалила я.

Эдриан замер, плечи его угольно-черной фигуры во мраке напряглись.

– Потому что кто-то должен был это сделать, Вероника. Не нужно строить фантазий. Я ровно тот, кем кажусь. Ты нужна Делитрее, даже если тебе на нее плевать, как и на жизни всех, кто здесь обитает. Но, если хочешь спасти брата, ты должна соскрести с пола остатки силы духа и сделать то, что необходимо. Если только ты действительно его любишь.

Он звонко простучал каблуками по паркету и захлопнул дверь. В комнате стало холоднее, словно Эдриан своим присутствием немного согревал пространство. Я поежилась и потерла плечи.

Вряд ли Эдриан проникся ко мне уважением и горел желанием помочь Майки. Конечно же, он переживал лишь о судьбе страны, в которой жил и которая, как и брат, была под угрозой. Его приход отрезвил. В опасности оказался не только Майки. Сколько таких Майки проживало в Делитрее, рожденных без магических способностей или попавших в страну из нашего мира? А сколько обычных детей и ни в чем не повинных жителей? Если Вольф отправится завоевывать близлежащие страны, пострадает бесчисленное множество людей.

Передо мной стоял важный выбор: спасать брата и пытаться помочь тысячам людей, населяющих Делитрею, или сделать вид, что я совершенно беспомощна, спрятаться поглубже в кокон, чтобы меня невозможно было достать.

«Если только ты действительно его любишь!» – сказал Эдриан. Знал бы он, как сильно я люблю Майки.

Глава 25. Состязание

После странного ночного разговора Эдриан не появлялся целую неделю. Каждое утро какая-то часть меня надеялась услышать колкое замечание из-за закрытой двери. Это означало бы, что там ждет Эдриан, и я готова была выслушать любые прозвища, которые он мог бы для меня выдумать, только бы увидеть его.

Я успокаивала себя тем, что считала дни, когда не встречала Эдриана, только потому, что хотела поговорить с ним при свете дня, убедиться, что он и вправду приоткрыл потаенные уголки не только своей души, но и моей. Этот ночной разговор обратился мороком, казалось, что он и вовсе мне приснился. Я обязана была увидеть Эдриана, чтобы убедиться, что не схожу с ума и не выдаю желаемое за действительное. Но шли дни, а Эдриан так и не появлялся.

В Академию меня сопровождал Ван Торн или стражники отца. И если с Ван Торном я проводила все больше времени: занималась фехтованием, основами рукопашного боя и иногда безрезультатно пыталась призвать магию, то «швейцары» отца, так я их называла про себя, как конвоиры, молча провожали меня от портала к порталу и от двери комнаты, невольно ставшей моей тюрьмой, до дверей Академии.

Я все еще посещала занятия по истории магии, так и не приступив к практике, что, безусловно, обескураживало и раздражало одновременно. Не проходило и дня, чтобы я не думала о спасении Майки. Мне до жути хотелось обсудить с отцом, когда же начнется исполнение того самого плана по вызволению брата, но стражники отмалчивались, а Ван Торн сообщал, что Верховный Правитель слишком занят. В какой-то день мое терпение должно было лопнуть, но, по всей видимости, не тогда, когда я услышала такой знакомый и в то же время чужой голос, раздавшийся из-за двери.

– Я надеюсь, ты уже встала и привела себя в порядок, не люблю ждать, – протянул низкий, бархатный голос, его обладатель, казалось, перекатывал слова на языке, как льдинки.

Не отдавая себе отчета, я машинально бросилась к двери. Резко распахнув створку, безумными глазами я уставилась на Эдриана. Все те же шоколадные кудри, ниспадающие на лоб, карие глаза с лисьим прищуром, то ли насмешливым, то ли презрительным, черный камзол и черные брюки. Воротник белой рубашки небрежно торчал у горла, едва прикрывая татуировку с изображением короны. Парень стоял, привалившись спиной к стене, скрестив руки на груди. Эдриан определенно мне не приснился, он был настоящим. Вот только как он относится ко мне теперь? Изменилось