– Да лезь же, женщина, ради Аллаха! – прошипела ей в лицо незнакомка.

Лика подтянулась, извиваясь, словно червяк на крючке, и кое-как выкарабкалась из подвала. Она повалилась рядом с люком, тяжело дыша, а через минуту из дыры появился Кирсанов.

– Помоги мне, – велела женщина, сматывая веревку.

Они вдвоем с Кирсановым вернули осторожно решетку на место. Женщина быстро замкнула замок, потом подхватила с земли фонарь и стремительно выпрямилась. Удивительно, как она вообще смогла справиться с такой тяжестью самостоятельно. Их спасительница была маленького роста и довольно хрупкого телосложения, по-русски она говорила чисто, почти без акцента. Но что ее побудило их освободить – оставалось полной загадкой. Пленники застыли, ожидая объяснений.

– Значит так, слушайте меня внимательно, – быстрым шепотом заговорила она. – Я помогаю вам, вы – мне. Идет?

– Но кто ты? – попытался удовлетворить свое любопытство Кирсанов. – И что ты хочешь от нас? Чем мы тебе можем помочь?

– Слушай, сейчас не до болтовни. У вас выбор небольшой: или вы соглашаетесь на мои условия, или снова окажитесь в яме. Учтите, если нас поймают, то и вам несдобровать.

– Но, что нужно делать? Объясните, хоть что-то, мы вообще не понимаем, что происходит? – спросила Лика.

– Вы хотите денег? Сколько? – влез Кирсанов.

– Объяснять долго, но раз вы такие тупые и не понимаете, что у нас нет времени, слушайте, – быстро заговорила женщина. – Мне не повезло, я потеряла мужа, а его родные исковеркали всю мою жизнь. Они приволокли меня в эту дыру и сделали своей рабой. На себя мне уже плевать, но теперь опасность угрожает моей дочери. Они хотят и ее сюда привезти. Я этого не допущу! Она здесь не выживет, погибнет! – женщина добавила несколько энергичных фраз на гортанном языке. – Вас послал мне Аллах в ответ на мои молитвы. Скажите, вы на все готовы, чтобы спасти свои жизни?

– Мы на все готовы, – заверил ее Кирсанов. – Говорите, что мы можем для вас сделать.

–А вы уверены, что нашим жизням что-то угрожает? – подала вдруг голос Лика.

– Слушай, женщина, у тебя что мозги курицы? Ты где только что была, разве не в яме? Или тебе там понравилось? – женщина свободную руку уперла в бок, а другую, с фонарем, подняла повыше, чтобы видеть лицо Лики. – За тебя хотели взять выкуп, но твой муж отказался заплатить сразу, на месте, это понятно, никто не имеет столько денег при себе. Но Саид, брат моего покойного мужа, ждать не мог и перепродал тебя Масуду Исламову. Ты слышала это имя? Поверь, даже если и не слышала, то лучше тебе с ним никогда не встречаться. Завтра тебя отсюда заберут и увезут в такое место, что тебе эта яма покажется раем. И если твой муж не соберет нужную сумму в положенный срок, тебя будут высылать ему частями. Ну что, как ты думаешь, угрожает ли что-то твоей жизни?

Она сунула фонарь Лике в лицо, та зажмурилась и отступила. Эта странная женщина пугала ее ничуть не меньше неведомого Исламова, точащего кинжалы для расчленения ее тела.

– А ты, – женщина повернулась к Кирсанову, – станешь простым лэем, если твоя родня не соберет денег для выкупа. Я даже не знаю, требовали ли за тебя выкуп. Ты физически силен и сможешь славно поработать на чьем-то пастбище, а чтобы ты не сбежал, тебя будут поить специальной настойкой, от которой твои мозги превратятся в кашу. И если вдруг у твоей родни найдутся деньги и тебя найдут и выкупят, тогда ты снова из раба превратишься в человека. Но рабство останется клеймом на всю оставшуюся жизнь!

– Но почему именно мы? – ужаснулась Лика. – Чем мы им приглянулись?!

– Понятия не имею. Знаю одно: «некоммерческие» заложники никому не нужны, за вас государство вступаться не будет. И обычно таких, как вы, наши не берут, больно много возни. Но кто-то вас продал по дешевке, вот и соблазнились. С деньгами сейчас трудно.

Она говорила все эти ужасные вещи таким обыденным тоном, что у Лики волосы стали дыбом. Как эта женщина может так рассуждать? Что значит – их продали «по дешевке»? Как это можно продать свободного гражданина России, словно это мешок картошки?!

– Что мы должны делать? – спросил Кирсанов.

– Вы должны вывезти в горы Саида. А потом, когда освободитесь, помочь моей дочери уехать в Канаду.

Что? – только и смог вымолвить Кирсанов. – Какого Саида?

– А где ваша дочь сейчас и сколько ей лет? – спросила Лика. – И как мы ее в Канаду должны отправить?

– Я все написала в этом письме, – она потрясла конвертом у них перед глазами. – А на словах скажу так. Сейчас она в Пятигорске, учится в фармацевтическом институте, живет у наших родственников. Но Саид собирался через три недели ехать за ней и забрать сюда. Он нашел ей мужа, который дал хороший калым. Я не хочу такой жизни дочери, она у меня современная девушка, и эта свадьба погубит ее. Ах, вам этого не понять! – женщина опять что-то забормотала на родном языке. – Но неважно. В Канаде живет ее дед, отец моего мужа. Он согласится ее принять, но нужно будет помочь ей оформить документы. Она сама не справится, да и денег у нас нет. Но ваши жизни стоят этих самых денег, и вы поклянетесь мне, что не бросите моего ребенка. Впрочем, если вы не сдержите своего слова, то я прокляну вас и детей ваших детей! Уж поверьте, лучше вам будет сдержать свое обещание!

У Лики от ужаса кругом шла голова, мозг отказывался здраво воспринимать информацию. Кирсанов вообще обалдел от всего этого средневековья – рабы, побеги, проклятья – с ума сдвинуться! Да еще перспективка на будущее – возиться с какой-то девицей и оформлением визы в Канаду…

– Так вы клянетесь? – прошипела обезумевшая мать так страшно, что даже корова в соседнем стойле шарахнулась.

– Клянемся, – устало вздохнул Кирсанов. – Я обещаю помочь твоей дочери, если сам сумею выкарабкаться из этой передряги.

– А ты, женщина? Поклянись мне исполнить мою волю.

– Я тоже клянусь, – поспешно заверила Лика это маленькое исчадье ада, лишь бы та снова не принялась ее пугать расчленением.

Бунтарка сверкнула очами в свете фонаря и что-то пробормотала на непонятном языке себе под нос. Интересно, что это она бормочет страшные заклинания или просто ругательства? Хорошо бы ругательства, мечтательно подумала Лика, чувствуя, что от страха ее кожа превратилась в пупырчатую огуречную кожуру.

– Послушай, а что ты имела в виду, говоря, что мы должны вывезти Саида? Он что, будет не против с нами покататься? – вспомнил другую часть договора Кирсанов.

– О, ему уже все равно, с кем кататься. Я его отравила, – спокойно ответила она.

– Отравила? – жалко пискнула Лика и попыталась найти опору, ноги стоять дальше не желали.

Руки же сами собой отыскали Кирсанова, который держал удар, как стойкий оловянный солдатик, и он привычно поддержал ее шатающееся тело.

– Ну как иначе можно было бы объяснить ваш побег? – словно удивляясь их тупости, сказала женщина. – Отсюда невозможно сбежать самостоятельно, вон какая решетка, да еще под замком. Сразу станет ясно, что пленникам кто-то помог. В доме же сейчас только я, Саид, его парализованная жена, сумасшедшая мать и пятилетний сын. Спрашивается, на кого подумают, когда обнаружат, что вас нет в яме? Поэтому я решила все свалить на него. Я подсыпала ему в еду отраву и отправила эту грязную свинью прямо в ад. Вы вывезете его тело на машине в горы и сбросите в пропасть, чтобы все решили, что он куда-то повез пленников и сорвался с дороги. Правда, потом вам придется идти пешком, но, согласитесь, жизнь того стоит.