Она осторожно пересекла помещение, повернула дверную ручку,открыла дверь и глубоко вздохнула. То, что она увидела, походило на ворота врай. Сабрина пошла главным коридором, задрав голову и рассматривая эффектный,украшенный витражами купол. Множество разноцветных, сверкающих пятен устилалопол и стены, и Сабрина вновь ощутила благоговейный трепет перед этимволшебством, созданным отцом для ее матери. Поднявшись по главной лестнице,ведущей в спальни, она обнаружила то, что когда-то было ее детской. Однакотеперь комната была абсолютно пуста, потому что всю ее обстановку в свое времявывезли в Напу. В спальне хозяев она уселась на стул, осмотрелась по сторонам ипочти физически ощутила печаль, которую испытывал отец перед тем, какдвенадцать лет назад навсегда покинул этот дом. Эта комната как нельзя лучше подходиладля ее матери, ибо была такой же женственной и прекрасной. Розовый шелк выцвелс годами, однако комната по-прежнему напоминала гигантскую клумбу в весеннийдень. В ней еще сохранилось прежнее благоухание, к которому теперь примешивалсядух забвения. И тем не менее Сабрина ощущала себя овеянной этим благоуханием,когда поднялась с места, прошла в туалетную комнату матери и приняласьоткрывать стенные шкафы. Ее отец так ничего и не тронул, когда навсегда уходилотсюда. Сабрина нашла тонкие и изящные лайковые туфельки, а также вечерниетуфли из красного атласа, в которых ее мать ходила с отцом в оперу. Были там истарая меховая накидка, и множество платьев. Сабрина дотрагивалась до платьев,ощущая нежное прикосновение дорогих тканей и вдыхая при этом знакомые ароматы.На ее глаза навернулись слезы: ей казалось, что она нанесла визит своей матери,которую никогда в жизни не видела, и вдруг обнаружила, что та уже уехала, иуехала навсегда. Но Сабрина, стоя в комнате, обитой розовым шелком, знала цельсвоего прихода в этот дом. Она хотела найти женщину, которая была ее матерью,разгадать ее тайну или хотя бы обнаружить ключ к разгадке. Чем больше Сабринавзрослела и сама превращалась в женщину, тем больше она хотела хоть в чем-топоходить на свою мать. И сейчас, свободно бродя по дому, в котором когда-тожили ее родители, она чувствовала себя потрясенной. Ведь она сама впервыепоявилась в этом доме, когда ей было всего четыре месяца, и покинула его тогда,когда ей исполнился год, сразу после смерти матери или того события, котороеона приняла за ее смерть.

Сабрина заглянула и в кабинет отца. Она посидела за егостолом, повертелась на его стуле и удивилась, что отец ничего не забрал отсюдаперед уходом. На стенах висели красивые гравюры, сам письменный стол украшалинтересный орнамент, и, кроме того, имелось множество прекрасных хрустальныхваз, китайского фарфора, серебра. Получалось, что ее отец просто запер дом,уехал в Напу и никогда сюда больше не возвращался. Он часто говорил Сабрине,что когда-нибудь все это будет принадлежать ей, но она и представить себе немогла, что дом будет выглядеть так, словно владельцы поспешили покинуть его иумерли прежде, чем смогли вернуться за своими вещами. На ночном столике еематери так и осталось лежать несколько книг, а в ящике комода – кипа кружевныхплатков. Отец ничего не тронул перед отъездом. Сабрине очень хотелосьраспахнуть настежь ставни и впустить в дом лучи солнца, но она так и не посмелаэтого сделать. У нее возникло чувство, словно она вторглась в чужой мир и вчужую боль, и теперь она прекрасно понимала, почему ее отец не хочет житьздесь. Возвращение сюда походило бы на посещение могилы жены. Он слишком долготут не был, чтобы снова вернуться. Он бы увидел одежду жены, ощутил ее незримоеприсутствие, вдохнул ароматы духов, и все это напомнило бы ему те муки ирадости, которые он надеялся навсегда оставить в этом доме после смерти жены.Сабрина поняла это настолько отчетливо, что даже заплакала от жалости к отцу,стоя на пороге его комнаты. Затем она печально спустилась вниз, следуя ужезнакомой дорогой. Дом заставил ее почувствовать такую огромную нежность к отцу,которую она никогда не испытывала прежде, и обновил ее представления обизяществе и красоте матери. Как и в Напе, в этом доме не было ее портретов, нозато имелось нечто большее – здесь был сам дух этой женщины. Когда Сабринаснова оказалась под украшенным витражами куполом, она отчетливо осознала, что иее мать когда-то стояла на том же самом месте и, возможно, даже смотрела в томже направлении. Она касалась тех же дверных ручек, выглядывала в те же окна, и– волнующая мысль об этом была похожа на волшебное путешествие во времени – ихруки словно соприкасались. Дом был наполнен доброжелательными, номогущественными призраками, а потому Сабрина ощутила некоторое облегчение,когда снова выбралась наружу, закрыв за собой расколотую ставню. Она посетиламесто, которое ей не следовало посещать, и тем не менее была рада этому.

Сабрина медленно двинулась назад, раздвигая огромные кусты иразмышляя о том, что она видела. Дважды она оборачивалась, чтобы сновавзглянуть на дом. Это был великолепный дом, и она любила его именно за товеликолепие, которым он обладал прежде, когда все кустарники были красивоподстрижены, а коляска ее матери медленно катила по аллее. Сабрину возбуждаласама мысль о том, что теперь и она, побывав в этом доме, отчасти прикоснулась кего прошлой жизни и прошлому великолепию. Однажды он будет принадлежать ей,хотя ничего уже не повторится... Исчезли и красивая девушка из Атланты, и тот мужчина,что любил ее больше всего на свете. Прошлого не вернуть. Эта мысль опечалилаСабрину, пока она вновь перелезала через ворота. Уже на улице она сообразила,как ужасно выглядит. Ее юбка была разорвана, волосы растрепались, рукиоказались грязными, на одной из них была длинная кровоточащая царапина – то лиот расколотой ставни, то ли из-за колючего кустарника. Но, поспешно возвращаясьв отель «Палас», она ни о чем не жалела. Идти было не слишком далеко, и последолгого пребывания в затхлой атмосфере запертого дома она с удовольствиемвдыхала свежий воздух. Она чувствовала себя так, словно узнала слишком много,но это ее отнюдь не печалило. Быстро проскользнув в отель, она взбежала полестнице, надеясь, что успеет принять ванну, прежде чем вернется отец.

Она пропустила ленч и была настолько голодна, что отец повезее к Дельмонико, где они оба заказали себе по отбивной. Он заметил ее аппетит,как заметил и то, что она была какой-то странно задумчивой.

– Что-нибудь случилось?

– Нет. – И Сабрина рассеянно улыбнулась.

Если бы в этот момент она посмотрела в глаза отца, тонепременно бы расплакалась. Ее переполняла грусть, навеянная пустым домом ивещами матери, к которым так и не прикоснулся ее отец.

Как же он должен был любить ее мать! Она так и видела передсобой душевно сломленного человека, который поспешно бежал в Напу с ребенком наруках, не в силах вынести утрату такой молодой и такой любимой жены.

– Что тебя беспокоит, Сабрина?

Он слишком хорошо знал свою дочь, однако она лишь покачалаголовой и заставила себя улыбнуться, постаравшись избавиться от печальныхмыслей. Тем не менее весь этот вечер она была явно не в себе. Прежде чемотправиться спать, Сабрина осторожно постучала к отцу и, получив разрешение,вошла.