Засядько все чаще слышал, как Барклая де Толли обвиняли визмене. Дескать, проклятый немец продался французам, во главе армий долженстоять обязательно русский… Наконец Александр I сменил фельдмаршала, вся винакоторого заключалась в его шотландском происхождении, и поставил на его местоГоленищева-Кутузова.

6 сентября, когда русская армия остановилась на равнинемежду деревнями Бородино, Горки и Семеновское, прошел слух, что здесь наконец-тоБонапарту дадут решительное сражение. Солдаты и офицеры молились привезенным изМосквы чудотворным иконам, проносимым по полкам крестным ходом.

На следующее утро в пять часов завязался бой… Он запомнилсяАлександру еще тем, что удалось ближе познакомиться с фельдмаршалом Барклаем деТолли, удивительным человеком, трагическая судьба которого потом постояннопривлекала внимание историков, биографов, литераторов.

В начале шестого утра войска Евгения Богарне пошли ватаку через реку Колочу в направлении селения Бородино. Одновременно корпусПонятовского атаковал силы Тучкова. Обе атаки успеха не имели, и через полчасаНаполеон двинул в бой главные силы. Началось сражение, которое военные историкиРоссии назовут Бородинским, а во Франции – Московским.

Через шесть часов непрерывных атак французские войскаовладели флешами. Багратион был смертельно ранен, а генерал-лейтенантКоновницын, принявший командование, отвел войска за Семеновский овраг.

Засядько с начала сражения находился на батарее генералаРаевского. Здесь разразились наиболее ожесточенные бои, так как Бонапартсосредоточил для взятия батареи свыше 300 орудий и около 35 тысяч человек.Атака следовала за атакой. Канониры то и дело, оставив орудия, бросалисьврукопашную. Силы таяли, недалек был тот час, когда батарею защищать станетнекому. В самый критический момент Засядько увидел, как слева выскочилотряд легковооруженной конницы русских, ударил во фланг наступающей французскойпехоте, смял последние ряды. Во главе конного отряда он узнал чернуюфельдмаршальскую мантию Барклая де Толли, который мастерски и ожесточеннорубился, врезаясь в самую гущу неприятеля.

Кто-то позади сказал с нескрываемой досадой:

– Вот сволочь заговоренная!

Засядько обернулся, зло посмотрел на Балабуху, с которымсудьба свела его за последние несколько часов до битвы. Тот с ненавистьюнаблюдал за фельдмаршалом. Перехватив взгляд товарища, пояснил:

– С утра суется в самые опасные места… Говорят, ищетсмерти. Враки! Подумаешь, обидели… А что цел – тоже понятно: свойсвоих не трогает.

Засядько видел, что небольшому отряду Барклая нужнонемедленно возвращаться: французы оправились от удара и начали окружатьотважных конников. Пятидесятилетний фельдмаршал сражался с энергией юноши иопытом вождя, но при таком превосходстве сил противника личная отвага имужество все равно будут сведены на нет.

– Надо бы помочь… – прошептал Засядько.

– Вывернется, – ответил Балабуха неуверенно. –Французы знают, что он предатель, и не тронут.

– Глупости говоришь, – возмущенно сказал Засядько и сновапосмотрел на поле сражения.

Французы уже взяли конный отряд в кольцо. Барклай, отбиваясьот троих, оглядывался на своих людей. Когда перед ним остался один противник,он смял его конем и бросился на помощь какому-то юному офицеру с залитым кровьюлицом, который с трудом отбивался от наседавшего дюжего противника.

– Дай людей, – попросил Засядько. – У тебяесть резерв.

– Не дам, – поспешно ответил Балабуха, словно ждал этойпросьбы. – Люди устали. Раз выпала передышка, пусть отдохнут.

– А там гибнет человек, которому мы обязаны этойпередышкой! – резко сказал Александр, уже не сдерживаясь. – Эх, ты…Запомни: мы с тобой не учились вместе в корпусе. Мы с тобой не дружили.И уже не знакомы.

Он вскочил на бруствер и отчаянно звонко крикнул:

– Есть добровольцы? Надо выручить храбрецов! Кто нетрусит – вперед, за мной!

И с обнаженной шпагой бросился вперед. Сзади слышалсятопот: несколько человек покинули батарею и бежали следом. Смяв попавшихся напути французов и не ввязываясь в отдельные схватки, Засядько стал пробиваться квзятому в кольцо фельдмаршалу. Тот уже смертельно устал и отбивался с трудом.Рядом с ним падали сраженные пулями и саблями русские солдаты и офицеры.

Засядько сбил с ног еще двоих французов, третьего успелударить шпагой и прорвался через кольцо. Француз, бросившийся со штыкомнаперевес на Барклая, устремился теперь к нему. Засядько сразил его и сталрядом с фельдмаршалом. Тот благодарно кивнул. Только теперь Александр увидел,что фельдмаршал не так бодр, как выглядел издали. Дышал он хрипло, с трудом,лицо было залито потом и покрыто пылью, отчего морщины казались еще глубже. Нодаже сейчас он был красив: седой, с выразительным мужественным лицом, большимиумными глазами, стройной и сильной фигурой воина.

Сзади послышалось яростное «ура». Засядько в изумленииувидел, что сквозь ряды французов прорывается русский отряд во главе сБалабухой. На нем был изорван мундир, по щеке стекала струйка крови. Пробившиськ Александру, Балабуха свирепо взглянул на товарища и, повернувшись к своимлюдям, стал отдавать распоряжения. Его солдаты быстро расширяли брешь, чтобывывести фельдмаршала.

– Ты ранен, дружище? – спросил Засядько тревожно.

– Не все же заговоренные, – ответил Балабухахмуро. – Разве что Бонапарт и ты… Да еще этот сумасшедший старик.

– Отправляйся в лазарет, – потребовал Засядько. –Ты ослабеешь от потери крови!

– Присохнет, – отмахнулся Балабуха. – Царапина. Нопосуди сам: за какие-нибудь пять минут я получил раз десять по голове, менясмяли конем, кто-то прикладом заехал по лицу, пули изодрали мундир, и еще уменя сломано по крайней мере три ребра. А ты целехонек! Вот так и бросайсяза тобой.

Его шутливая жалоба окончательно растопила холодокотчуждения. Засядько рассмеялся и обнял старого друга. Балабуха облегченновздохнул. Ему очень не хотелось ссориться с Александром. Хоть и не всегдапонимал его затеи, но это был единственный в его жизни человек, которого онлюбил и беспредельно уважал.

Неподалеку от них Барклай садился на лошадь. Это был еготретий конь за время схватки. Балабуха молча подивился, что фельдмаршал ни разуне сломал себе шеи, когда на скаку падал с лошадей, однако промолчал, чтобы невызвать новой ссоры.

– Уходите, друзья! Сейчас последует конная атака! –крикнул, оглянувшись, Барклай.

– А вы? – спросил Засядько.

– Я отойду в арьергарде.

– Мы будем рядом с вами, – ответил Балабуха, опережаяАлександра.

– Вам бы лучше поберечься… – начал было Барклай, ноумолк под взглядом Засядько, который дал понять, что если и беречься кому, тостаршему по чину, тогда и младшие могут сохранить головы.