также и на территорию Украины, о поставках зерна по условиям «хлебного мира» обеспокоилась и австрийская общественность. К тому же в то время начались переговоры с украинцами на предмет того, чтобы вернуть Австро-Венгрии столь опрометчиво обещанные им Холмские земли и ликвидировать секретный договор по Восточной Галиции.

Выход же из создавшейся ситуации австрийцами был найден в том, что Украина якобы сама попросила их об интервенции, чтобы положить в стране конец гражданской войне, за что согласилась на поправки к Брестскому договору. 28 февраля австро-венгерские войска тоже пересекли границу, что создало внешнее впечатление о сохранении союзного единства. При этом косвенным следствием такого шага явилось то, что Румыния почувствовала угрозу с тыла, стала более сговорчивой в вопросе о заключении мира и пошла на предварительные переговоры по заключению основного договора.

Таким образом, на Востоке дела удалось уладить настолько, что появилась возможность полностью перенести основную тяжесть боевых действий на Запад, где в конечном итоге и решался окончательный исход войны.

Первое совещание обоих армейских командований по организации совместного наступления на западные державы пришлось как раз на то время, когда проходили сражения в Италии. Тогда в благодарность за немецкую военную помощь начальник австро-венгерского Генерального штаба согласился выделить для боевых действий на Западе все мало-мальски лишние в Италии войска.

Когда наступление на Италию прекратилось и стало ясно, что и на Востоке необходимость в крупных сражениях отпала, я был вынужден от имени германского Верховного командования запросить, сколько австро-венгерских дивизий будет выделено для ведения боевых действий на Западе. Однако фон Штрауссенбург ответил уклончиво, заявив, что ситуация на Востоке еще недостаточно прояснилась.

Уже тогда у меня сложилось впечатление, что причина такого его поведения кроется не столько в отсутствии возможности, сколько в нежелании австро-венгерского руководства оказать вооруженную поддержку в боевых действиях против западных держав. К тому же фон Штрауссенбург доверительно сообщил мне, что император Карл I не склонен демонстрировать запрошенные Германией доказательства готовности к оказанию союзнической помощи, а также что императрица, в частности, против того, чтобы австрийские войска сражались с французами на французской земле. Вдобавок в австро-венгерских парламентских кругах открыто признавали, что поддерживаемые социал-демократией негерманские народы Дунайской монархии решительно сопротивлялись участию в войне на Западе.

В качестве извинения фон Штрауссенбург добавил, что лично его беспокоит отсутствие у него уверенности в том, что австро-венгерские полки смогут противостоять войскам и вооружению западных держав. К тому же их поражение, подчеркнул начальник Генштаба, нанесет значительный ущерб дружественному сотрудничеству союзников. Поэтому он предпочел бы, чтобы вместо непосредственного участия в боевых действиях на Западе австро-венгерские соединения полностью заменили собой перебрасываемые туда с Восточного фронта немецкие войска. Я не воспринял это всерьез, так как даже ребенку было понятно, что отправке в горнило войны на Западе не только австро-венгерских дивизий, но и немецких восточных соединений должна предшествовать их тщательная подготовка.

Конечно, германское Верховное командование подобные уклончивые заявления не устраивали. Ведь для планирования боевых действий на Западе ему требовалось точно знать, на какие силы оно может рассчитывать. Поэтому в начале 1918 года я получил конкретное задание добиться от австрийцев внятного ответа. В результате от фон Штраус – сенбурга мне удалось узнать, что до заключения мира с Россией и Румынией о переброске австро-венгерских дивизий в западном направлении никакой речи быть не может. А вот артиллерия, хотя и с небольшим боекомплектом, будет предоставлена. Это предложение германское Верховное командование приняло, и австро-венгерские орудия вскоре исполнили свой долг на Западе.

К чести офицеров австро-венгерского Главного командования следует отметить, что они никоим образом не соглашались с отрицательным ответом своего Верховного главнокомандующего. И особенно это относилось к генералу фон Вальдштеттену, который видел в отказе от упомянутой выше всеобъемлющей военной помощи нарушение данных в свое время гарантий. По этой причине он постоянно пытался изменить уже принятое решение.

Пока я находился в ставке Верховного командования в Кройцнахе, замещавший меня майор Флек тоже всеми силами старался повлиять на решение об участии в войне на Западе австрийских войск. Он доложил мне о своем долгом разговоре с генералом фон Вальдштеттеном, во время которого тот горько сетовал на то, что военное руководство в Австро-Венгрии вообще перестало существовать и что решения и планы Главного командования постоянно нарушаются безответственными советниками в угоду сиюминутным настроениям. Более того, генерал прямо заявил, что утверждения об отсутствии свободных войск для войны на Западе являются просто отговоркой, а поэтому германское Верховное командование не должно отказываться от своего требования и должно вновь запросить выделение нескольких дивизий.

Услышав о подобном заявлении, я сразу же доложил о нем Людендорфу, не забыв при этом об опасениях, высказанных фон Штрауссенбургом относительно стойкости австро-венгерских войск.

Сначала Людендорф не решался дать свое согласие на повторный запрос, но, в конце концов, мне удалось развеять его опасения и добиться от него одобрения. Правда, требовалось еще предварительно узнать мнение фельдмаршала фон Гинденбурга. Причем тот был еще менее склонен к одобрению поступившего предложения, чем Людендорф. К тому же он оценивал боеспособность австро-венгерских войск тоже довольно низко. Однако в конечном счете, учтя политическую важность этого вопроса, он тоже согласился. А потом запрос одобрил и сам император.

Я думал, что по моем возвращении фон Штрауссенбург встретит меня с благодарностью, но, к моему удивлению, особой радости он не проявил. Зато повторил мне свои опасения относительно боеспособности своих войск, заявив к тому же, что в Италии ему понадобится каждый солдат. Под конец фон Штрауссенбург по секрету все же открыл мне тайну, что отправка австрийской пехоты на Запад не приветствуется на самом верху. При этом мой намек на влияние императрицы по данному вопросу его совершенно не смутил.

Поэтому мне вновь пришлось докладывать об услышанном в ставку, одновременно стараясь смягчить производимое от сказанного впечатление. Людендорф же воспринял очередную смену настроения у союзника вполне спокойно. Ведь он, как и все его окружение, никогда не видел в помощи со стороны Австро-Венгрии особо важный фактор в достижении успеха.

Однако совершенно иным был вопрос о том, стоило ли со столь легким сердцем отказываться от австро-венгерских дивизий. Меня мучили сомнения, и я упрекал себя за то, что мне не удалось настоять на собственном мнении. Ведь противодействие в Вене можно было преодолеть, хотя и рискуя при этом вызвать временное недовольство императора Карла I. Тогда десять австрийских дивизий можно было бы использовать во Франции на спокойных участках фронта, высвобождая немецкие соединения для наступления, или направлять их после успешного прорыва обороны противника для его дальнейшего преследования. Более