– Дай мне того человека, который рядом стоит, –приказал Максим. – И чтобы никуда не выходила из магазина, поняла? Ясейчас приеду.

Олеся подняла глаза на недовольную тетку в накрахмаленнойнаколке:

– Поговорите, пожалуйста… Это мой папа.

Когда спустя тридцать минут Максим влетел в минимаркет, тосразу увидел Олесю. Девочка сидела на табуретке за витриной с тортиками ипирожными, а над ней возвышалась монументальная продавщица. Олеся подняла глазаи заметила отца.

– Папа!

Она слетела с табуретки, чуть не перевернув ее, и бросиласьк нему. Максим подхватил маленькое худенькое тельце, прижал к себе, но попыткузарыдать пресек.

– Ну-ка цыц! – строго сказал он. – Всенормально, слезы и сопли отменяются. Сейчас мы с тобой отправимся в милицию, апо дороге ты мне все подробно расскажешь. Ладно?

После безрезультатной беседы в милиции Максим с Олесей пошлидомой. По дороге Максим обдумывал, что теперь предпринять. «Сначала какой-токретин гнался за Дашкой, теперь – за Олеськой… Убил бы Боровицкого своимируками! – стиснул он зубы. – И никакой его квартиры не надо. Впуталнас непонятно во что, старая сволочь!»

Дома их ждала растерянная Даша, которой Максим позвонил потелефону.

– Олеся, Максим, что случилось? – бросилась онанавстречу мужу и дочери.

– Что-что… – пробормотал Максим, стягиваяводолазку. – Прогулялись, воздухом подышали… И нечего на меня таксмотреть! – повысил он голос. – Доигрались со своим сумасшедшимдомом, впору охрану к вам обеим приставлять!

– С каким сумасшедшим домом? – встрялаОлеся. – Пап, да это просто какой-то придурок был!

Олеся рассказала Даше, что с ней случилось.

– Я и милиционеру все рассказала, – закончилаона, – только он, по-моему, не поверил.

– Поверить-то он, может, и поверил, – поправилМаксим. – Только сделать они ничего не могут. Советуют на будущее бытьосторожней, – выразительно взглянул он на жену, – и подарить ребенкудешевый сотовый.

Совсем растерявшаяся Даша опустилась на диван. Кто-то следилна Леськой… шел за ней всю дорогу из школы… А если бы он ее догнал?! Дашупередернуло, и она судорожно прижала дочь к себе.

– Да ладно, мам, не тискай меня, – отбиваласьОлеся. – Мам, ну все же нормально! Меня папа спас. И сказал, что когданайдет урода, то они вместе с дядей Сашей из него фарш сделают.

Дядя Саша был давним приятелем Максима и по совместительству– тренером по боксу.

– А Сашка-то тут при чем? – ничего не соображая,спросила Даша.

– При том, что у него фарш хорошо получается, –буркнул Максим в ответ, стягивая свитер. – Он у нас известный мастер покотлетам.

– Олесь, а ты того парня можешь описать? –каким-то не своим голосом спросила Даша. – Ты что-нибудь запомнила?Одежду, лицо, какую-то деталь…

– Да я все запомнила! Он высокий, темноволосый, и нанем куртка кожаная. Взрослый, – прибавила Олеся.

Даша задумалась. Потом подняла глаза на Максима. Она хотеласказать, что по описанию человек очень похож на того, который гнался за ней впарке, но муж ее опередил.

– Процентов восемьдесят против двадцати, что это тот жесамый козел, – сухо проговорил Максим. – Дарья, у тебя предложениябудут? Нет? А у меня есть. Поскольку родная милиция нас явно не собираетсяберечь, вашей охраной должен заняться кто-то другой. Олеся, сядь поближе ислушай внимательно…

Вечером они пошли гулять втроем. Время от времени Дашанервно оглядывалась, но во дворе было пусто. Только несколько собачников неторопясь прохаживались на собачьей площадке, да ходил туда-сюда молодой паренекс коляской.

– Даша, перестань дергаться, – в сотый разповторил Максим. – Не появится он, не появится. Если он следил за нами, тознает, что по вечерам я гуляю с Прошей.

– А вдруг он решил на тебя напасть? – высказалаДаша мысль, которая давно ее мучила. – С Олесей и со мной у него неполучилось…

– На тебя он напал, когда ты была без собаки, –напомнил муж. – Ты же сама говорила, что, похоже, видела его раньше, так?

– Так, – подтвердила она.

– Вот видишь. Значит, на меня он нападать побоится.

«Если только не случится что-нибудь, что егоподстегнет, – со страхом подумала Даша. – Господи, зачем я только вэто ввязалась?!»

– Может, и в самом деле попросить Сашку помочь? –умоляюще сказала она.

– Да не городи ерунды, – отмахнулся Максим. –Какая от него может быть помощь? Только очень грубая и очень физическая сила, аона нам сейчас ни к чему.

– Олеська, держись рядышком, – нервно скомандовалаДаша. – И Прошу не отпускай, чтобы он не удрал.

Проша обернулся и укоризненно посмотрел на нее.

– А ты не подслушивай, – пригрозил псу пальцемМаксим. – Вон, иди под кустик.

За четыре круга, что они сделали вокруг дома, Даша успеласообщить обо всех событиях в пансионате. Собственно, рассказывать было вобщем-то и нечего.

– Красницкая даже не отрицала, что они с Боровицкимбыли в близких отношениях. – Она продолжала держать Олесю за руку. –Только удивлялась, откуда я про них узнала.

– А ты что сказала, мам? – встряла Олеся.

– Знаешь, Лесь, я даже не сообразила, чтоговорить, – призналась Даша. – Сначала какую-то ерунду началагородить, а потом соврала, что мне сам Петр Васильевич рассказал. И вот тогдаона такое устроила!

У Даши перед глазами встало злое лицо Риммы Сергеевны, изазвучал ее голос.

«Не смейте мне врать! – трясла пальцемКрасницкая. – Боровицкий не мог вам этого рассказать, я прекрасно знаю!Можете его не выгораживать!»

«Да при чем тут выгораживать? – защищалась Даша. –И почему не мог?»

Вся злость старушки улетучилась в один момент. Онассутулилась, стянула с головы свой розовый беретик, скомкала его в руке и тихопроизнесла: «Потому что он меня забыл. Вот почему».

– Представляете, у них и в самом деле был роман, –рассказывала Даша внимательно слушающим Максиму и Олесе. – Правда,недолгий – месяца два или три… Однажды Боровицкий уехал в какую-токомандировку, а когда вернулся, о Красницкой даже не вспомнил. Она смертельнообиделась и, когда случайно увидела его на улице полгода спустя, решила неподходить.

– Не самый красивый поступок, – заметилМаксим. – Я о Боровицком, естественно.

– Да, – нехотя согласилась Даша, – не самый.Но дело не в этом. Дело в том, что в конце концов их жизнь снова свела в«Прибрежном». И – представляете? – Петр Васильевич свою бывшую любовь невспомнил! Вот это для нее оказалось самым обидным. Для нее-то он был большойлюбовью!