Он с трудом разлепил глаза и увидел над собой три лица. Одноиз них – этой стервы! Она смотрела на него внимательно, но без злости. Рядом сней стоял высокий мужик, и выражение его лица было очень нехорошим. А сзадимаячил здоровяк, который – он смутно вспомнил – и ударил его.

– Ну что, догонялки закончились, – процедилвысокий мужик сквозь зубы. – А теперь объясняй, что тебе понадобилось отмоей жены и дочери.

– Да пошел ты… – пробурчал пленник, и тут же егокоротко ударили под дых.

– Максим! – вскрикнула Даша.

– Так, ступай домой, – распорядился тот, кого онаназвала Максимом, – а мы сами с маньяком разберемся. Без милиции.

Он сказал это с таким выражением, что парень сразу понял –мужик не шутит. И ему первый раз за все время стало страшно. Когда он охотилсяза теткой, когда выслеживал ее девчонку, ему и в голову не приходило, что заего действия последует какое-то наказание. Нет, он, конечно, догадывался, что вхудшем случае его задержат, но надеялся, что дядя с его деньгами как-нибудьотмажет. В конце концов, все знают: купить можно кого угодно, а уж ментов иподавно. Только купюрками пошелести – они сами прибегут. Нет, лично он этогоникогда не проверял, но знал, что так оно и есть, поэтому ничего не боялся.

Но сейчас он лежал на холодной мокрой земле в неудобнойпозе, руки у него были связаны и затекли, а скула болела. Накачанный мордоворотсмотрел на него без всякого выражения, и это тоже было страшно.

– Саша, скажи ему! – просительно обратилась баба кмордовороту.

– Не, Дашка, я ему ничего говорить не буду, –покачал тот головой. – Я согласен: такое чмо мочить надо. А фиг ли: нувозьмут его менты, так ведь отпустят через пару месяцев… И что, он опять пойдетза Олесей охотиться?

– Вы чего, серьезно, да? – парень почувствовал,что голос у него сел. – Мужики, да вы охренели, что ли?

– Иди, Даш, – спокойно попросил Максим.

Та вздохнула, повернулась и сделала пару шагов. Пареньпонял: если она сейчас уйдет, его уже ничто не спасет, двое мужиков тогда точноубьют его и бросят здесь, на детской же площадке. Идиот! Он так радовался, чтосучка побежала в безлюдное место, а теперь сам лежит в этом месте иждет-надеется, не пройдет ли мимо кто-нибудь из придурковатых собачников.

– Стойте! – заорал он. – Да стойте вы! Я несобирался ее насиловать!

Двумя руками Максим поднял его, встряхнул со всей силы, такчто голова парня замоталась из стороны в сторону, и рявкнул прямо ему в лицо:

– А что?! Что ты собирался с ней делать, тварь?!

Он отшвырнул парня от себя. Тот ударился о землю и застонал.

– Я… хотел только поучить ее маленько… Сначала – чтобыона к деду не липла, а потом – чтобы на чужое не зарилась.

Наступило молчание. Парень всхлипнул и попыталсяперевернуться, но мордоворот Саша пнул его ногой.

– К деду не липла? – переспросила Даша, не верясвоим ушам. – Кто ты такой?

– Я Виктор, Виктор Боровицкий! – выкрикнулпарень. – И если вы меня убьете, вас отец с дядей на том свете найдут!Понятно?

«Черт, как же я мог так по-идиотски попасться? На такуюдебильную ловушку для дураков! Сразу, сразу нужно было понять, что сучкаудирает не просто так, а с замыслом. Мерзкая жадная стерва… Не зря дед еевыбрал – себе искал под стать. И нашел.

Что же теперь будет, а? Не, я ведь не хотел ничего плохого!Я только хотел, чтобы дед отдал то, что он должен, мне, а не какой-то вонючейсвоей любовнице. Ведь я его внук! Единственный внук, между прочим. Он мнеобещал, что квартира будет моей, что там буду жить я! Как он мог так со мнойпоступить?

Я правда не хотел ничего плохого. Я только хотел получитьсвое. Хотеть получить свое – никакое не преступление! Но почему тогда они таксмотрят на меня? Почему?!»

Олег с Глебом ехали в машине молча. Олег кипел от злости, носдерживался, а Глеб был полон холодной ярости по отношению ко всему окружающемумиру, но в первую очередь – к своему племяннику, безмозглому выродку.

– По-хорошему, – нарушил он молчание, – ненужно бы вмешиваться. Может, Витьке промывка мозгов на пользу пойдет.

– Ты то же самое Наталье моей предложи, –покосился на него Олег. – Знаешь, что с ней было, когда я ей сообщил, чтоее обожаемый сыночек находится в отделении?

Глеб хотел сказать, что Наталья сама виновата – вырастиласына-идиота. Но промолчал. Ссориться с братом сейчас было бы совершеннонекстати. Достаточно того, что ситуация испортилась до предела.

– Что он тебе по телефону-то хоть сказал? –спросил он наконец.

– Да что, что! – взорвался Олег. – Чтопоймали его в парке, когда он за любовницей отца следил, и муж любовницы егоизбил, а потом с каким-то своим приятелем отвел в отделение. Заявлениенаписали, что он якобы не только за любовницей, но и за ее дочерью следил!

– А он следил?

– Да черт его знает! – заорал Олег, совершенно ужене сдерживаясь. – За дамочкой точно следил, как только с дедом ее засек.Ну, вот вырастил дурака на свою голову! Он, видите ли, решил, что квартира дедадолжна ему достаться, вот и надумал справедливость восстановить – настучатьразвратнице кастетом по голове.

Глеб резко вильнул и остановился у обочины.

– У него что, и кастет нашли? – с расстановкойспросил он, глядя на брата в упор.

Олег махнул рукой и выругался. Господи, и за что такоенаказание! Мало того, что отец при жизни ему нервы помотал, так после егосмерти стало еще хуже.

– Да, папаша, наверное, на том свете отрывается пополной программе, – проговорил Глеб, словно подслушав его мысли. –Ладно, давай думать, что делать…

Придя домой, Даша первым делом опрокинула стопку коньяка, аМаксим налил себе полстакана водки. Олеся смотрела на родителей округлившимисяглазами.

– Мам, пап, что случилось? Вы чего, а? Вы ж такалкоголиками станете!

– Не станем, – выдохнул Максим. – Лучшекорочку принеси, чем морали читать.

Понятливая Олеся умчалась на кухню и вернулась, прижимая ксебе буханку. Хлеб был немедленно раскрошен по всем поверхностям. Прошанедовольно фыркнул и ушел в угол комнаты – запах спиртного он терпеть не мог.Даша изучила крошки на недавно почищенном диване, но возмущаться не стала. Онабыла слишком измотана всеми последними событиями – и обсуждением идеи Максимапод названием «ловля на живца», и утренним разговором с Окуневой, и недавнейидиотской погоней, которая воспринималась как нечто театральное, а больше всеготем, что страшный маньяк и убийца оказался родным внуком Петра Васильевича,недовольным поведением своего деда. «Он ведь был совершенно уверен, что яспециально познакомилась с Боровицким и окрутила его, – размышляла Даша,покачивая пустой стопкой. – Охотница за наследством! Конечно, меня нужнобыло наказать. Как он там говорил? Восстановить справедливость, вот!»