– Распространенный предрассудок, – возразил майор Фигурин. –Коньяк – один из самых лучших и полезных напитков. Он изготовляется изчистейших виноградных спиртов, в отличие от водки, не содержит сивухи,укрепляет стенки кровеносных сосудов и улучшает работу пищеварительного тракта.У меня, например, благодаря употреблению коньяка всегда очень хороший стул, –сказал майор и улыбнулся интимно.

Может быть, этот пикантный довод показался Капе достаточноубедительным, она перешла в кабинет Федота Федотовича, который достал из сейфапочатую бутылку, две маленькие металлические рюмочки и лимон. Подстелив чистыйбланк протокола допроса, он нарезал лимон тоненькими кружочками при помощималенького перочинного ножа, сделанного в виде дамской туфельки, и объяснил,что закусывать коньяк лимоном придумал сам Николай Второй.

События развивались стремительно. Уже после четвертой рюмкиКапа сидела на коленях Фигурина, а он, шаря рукой у нее под юбкой, читал,раскачиваясь, стихи любимого поэта:

Не жалею, не зову, не плачу,

Все пройдет, как с белых яблонь дым.

Увяданья золотом охваченный,

Я не буду больше молодым…

– Будешь! – жадно и жарко дышала Капа.

– Разденься! – приказал он, дрожа от нетерпения.

– Как? – Она удивилась. – Совсем?

– Совсем! – сказал он и убежал почему-то за шкаф.

Потрясенная, она торопливо раздевалась посреди комнаты.«Интеллигент», – думала, кидая подвязки на стул. Насколько выгодно отличалсямайор от покойного капитана Миляги, от этой грязной свиньи, которую теперь Капавспоминала с отвращением. Ведь это грубое животное никогда даже непоинтересовалось ее телесной красотой. Ведь этот дикарь валил ее на диван, недавая снять даже сапог.

Капа разделась и в ожидании стояла посреди кабинета,чувствуя, как покрывается от холода или от страсти гусиной кожей. Стало дажекак-то неловко. А майор все еще пыхтел за перегородкой. Слышно было, как что-тотреснуло, и со звоном покатилась по полу латунная пуговица.

И вдруг с ликующим воплем:

– А вот и я! – майор, словно кенгуру, вылетел в высокомпрыжке из-за шкафа.

– Ах! – в ужасе вскрикнула Капа и закрыла лицо руками.

Майор был совершенно гол и без всяких знаков различия, но нанем поверх дряблого и в меру волосатого тела сверкали лаком перекрещивающиесяремни портупеи, и желтая кобура с торчащей из нее рукоятью нагана хлопаламайора по белой ляжке.

– Что это? – ослабшим голосом спросила Капа, отрывая от лицаодну руку.

– Это? – смутился и покраснел Федот Федотович. – Это… – Онхотел объяснить.

– Нет-нет, – сказала Капа поспешно. – Я про ремни.

– И я про ремни, – еще пуще смешался майор. – Я всегда… яникогда… и нигде… без оружия… – задыхался он, толкая ее к дивану.

А потом была буря, перед которой бессильно даже пероМопассана. Скрипели диван и ремни портупеи. И плыл потолок, и качалась люстра,и рушились стены, и сквозь грохот обвала слышался отчаянный визг:

– А-а-а-а-а-а!

Капа только потом догадалась, что это визжала она сама.

Вдруг все стихло, и невидимая труба тонко проиграла отбой.

– Большинству людей непонятен смысл нашей работы, – говорилмайор Фигурин, рассеянно водя мизинцем по Капиным кудряшкам. – Они нас боятся,они нас ненавидят, они втихомолку над нами смеются, они перед нами заискивают,но не понимают. А между тем, – он вскочил с дивана и, заложив руки за спину,стал расхаживать по комнате, рассуждая, – смысл в нашей работе есть, и смыслглубочайший.

Капа заползла в угол дивана и села, поджав под себя ноги,прикрываясь ладонями сверху и снизу. А майор, увлеченный своими собственнымирассуждениями, казалось, совсем забыл, что для лектора он одет не совсемобычно.

– И не только величайший, но и гуманный смысл. Вотпредставьте себе, что человек без нас. Без нас он живет, но как? Скучно. Он незнает, куда себя деть, и не знает, кому он нужен. Он ест, пьет, отправляетестественные надобности, ходит на работу, ссорится с женой, но у него все времятакое ощущение, что он маленький человек, что никому до него нет дела. И вотприходим мы. И мы говорим человеку: ты окружен врагами. Смотри, кто-топопытался отравить твой колодец, кто-то хочет взорвать поезд, в котором тысобираешься ехать, кто-то хочет украсть твоего ребенка. Мы говорим: смотри воба, где-то рядом с тобой находится твой враг, он не дремлет. Мы говорим, чтоэто не просто враг, не просто какой-то выживший из ума человеконенавистник,нет, он связан с международным капиталом, за ним стоят могущественнейшие силы.И человеку становится страшно, но в то же время он сам начинает себя уважать.Если на его жизнь постоянно покушаются такие силы, значит, его жизньпредставляет собой колоссальную ценность. Он становится бдительным, он смотритв оба, он всюду видит врагов, шпионов, вредителей и диверсантов, и его уважениек самому себе достигает невероятных размеров. Теперь возьмем какую-нибудь изнаших жертв.