Он справился быстро, вернулся, и они еще немного постояли вкоридоре. Теперь можно было различить в лунном свете картины на стенах, лепнинупод потолком, вычурную мебель – судя по обстановке, хозяин и впрямь не страдалнехваткою средств.

Они бесшумно двинулись направо, скользя в ночной тишине, какпризраки. Миновали длинный коридор, прошли в самый его конец, где справавиднелась ниша, в которой начиналась узкая, ведущая вниз лестница, в точностикак на плане. Это придало бодрости – не было двери, которую кто-нибудь,внезапно появившийся, мог захлопнуть у них за спиной…

Снизу тянуло сыростью и холодком. Спускались медленно,нашаривая ладонями стену. Фельдмаршал вдруг остановился. Послышалось чирканье,шипенье, потянуло серным запахом – это Фельдмаршал с помощью новомоднойшведской спички зажег свечу в потайном фонаре и отодвинул заслонку.

Лестница кончилась, они стояли перед темным проемом, закоторым начинался сводчатый коридор. Ольга, решив, что настало время, зажгласвой фонарь. Все было, как во сне: они легко и свободно преодолели немалыйпуть, и никто не ведал об их присутствии…

Подвал озарился светом, и они увидели отгороженный двумябоковыми каменными стенками закуток, где лежали горизонтально на массивныхкозлах несколько бочек, и тут же на высоких полках поблескивали многие дюжиныбутылок – винный погребок, и богатый…

Еще несколько подобных клетушек, только занятых не вином, асундуками, большими и маленькими… Охапка метел, ведра, холщовые мешки, набитыечем-то угловатым, твердым, кажется, кухонной утварью… Ничего, хоть отдаленнонапоминавшего сокровища, ценности, – обычный подвал богатого дома, гдехранят вино, съестные припасы вроде круп, разнообразную утварь и предметыдомашнего обихода. Порядок, должно признать, идеальный – хозяин, видимо, строг…

Длинное подвальное помещение заканчивалось низенькойдеревянной дверцей с полукруглым верхом – потемневшие доски, поперечные кованыеполосы, слегка тронутые ржавчиной. Нет ни замка, ни щеколды, только вместо ручки– тяжелое железное кольцо… Снова не приходится бояться, что кто-то закроетснаружи и они окажутся в ловушке.

Фельдмаршал взялся за кольцо, заранее поморщившись вожидании пронзительного скрежета ржавых петель. Однако дверь открыласьбесшумно, словно ее смазывали не далее как вчера.

Они оказались в прямоугольной комнатке со сводчатым, как ипо всему подвалу, потолком. Приличных размеров, она была почти пуста, толькосправа стояла невысокая и небольшая, на три доски, полка, уставленнаявсевозможными сосудами, кувшинами и какими-то странными то ли котлами, то лижбанами, вызывавшими в памяти старинное слово «корчага». А напротив входа…

Напротив входа на стене красовалась выпуклая каменная рожа,не имевшая ничего общего с прекрасными древнегреческими барельефами и камеямиэпохи Возрождения: тщательно вытесанное неведомым мастером, но отвратительноеизображение карикатурного человеческого лица – нос чересчур огромен, ушичересчур длинны, а лоб, напротив, чересчур низок, ощеренный рот обнажаетквадратные зубы, более похожие на булыжники… и ноздрей не две, как человекуполагается, а целых три. Весьма неприятная рожа. Хорошо, что она представляетсобою несомненную фантазию неведомого каменотеса – существуй в реальностиобладатель такой вот хари, столкнуться с ним нос к носу было бы страшновато…

– Мор-рда… – с отвращением прошептал Фельдмаршал,устремляясь к полке.

Ольга последовала за ним. Все, что она увидела на трехполках, ничуть не напоминало обычную посуду – странные линии, иные пропорции,непривычные очертания, вызывавшие отчего-то неприятное чувство. Что-то пыталосьпроснуться у нее в голове, но Ольга не понимала собственных смутных ощущений.

– Вот оно! – обрадованно сказал Фельдмаршал, дляпущей надежности извлекая карандашный рисунок и сверяясь с ним.

Ольга тоже видела, что ошибки быть не может: такойкувшинчик, как две капли воды схожий с рисунком антиквария, был здесьодин-единственный – разве что на рисунке он выглядел незапечатанным, а у этогогорлышко было залито чем-то вроде сургуча.

– Это, конечно, все вздор, – тихонько сказал ей наухо Фельдмаршал. – Но я сейчас все же сургуч этот сдеру и проверю… Вдругтам и в самом деле нечто…

И он спокойно протянул руку.

Не рассуждая, лишь отметив краем глаза некое шевеление там,где ему быть не полагалось, Ольга вскрикнула:

– Осторожно!

Она рванула Фельдмаршала за рукав, и оба отскочили откувшинчика. По стенам от резких движений метнулись корявые тени…

И не только тени!

У Ольги волосы зашевелились на голове: каменная рожа, меняяочертания, словно была из тающего воска, метнулась вперед, из стены видвинуласьтолстенная шея цвета окружающего камня, а рот распахнулся, превратившись вжуткую пасть, способную заглотнуть не только…

Оплошавшего Федота эта пасть и сграбастала, ухватив поперектуловища, он дико заорал и тут же умолк – его тело словно сложилось пополам,что-то тяжко брызнуло в стороны, послышался мерзкий чавкающий хруст…

В следующее мгновение Ольга уже опрометью неслась следом заувлекающим ее прочь Анатолем прямо к двери, слыша за спиной все тот же мерзкийхруст и нечто вроде довольного уханья. Раздался звук клацающих каменныхчелюстей, пахнуло сырым мясом и кровью… но они уже выскочили наружу и сломяголову мчались мимо винных бочек, мимо ведер и метел, мимо сундуков – к выходу,прочь, чувствуя, что сердца вот-вот готовы выпрыгнуть из груди, разорваться отужаса…

В свете фонарей, которые беглецы так и не выпустили из рук,мелькали корявые тени, маячили некие жуткие создания, кидавшиеся наперерез,скалившиеся, тянувшие к ним лапы… В три прыжка достигли коридора, понеслись позалитому лунным светом паркету, оказались в темноте коридорчика, где с прежнейбезмятежностью разносился гулкий храп…

Всем телом Фельдмаршал обрушился на дверь черного хода, онараспахнулась, и оба, уже не таясь, перепрыгнули через связанного, слабокорчившегося стража, пронеслись по широкому двору, грохнув калиткой, выскочилив переулок…

Только добежав до угла, наконец остановились, прижавшись квысокой чугунной решетке, силясь отдышаться. Ольга видела, что Анатоль бледенот пережитого ужаса, и подозревала, что и сама выглядит не лучше…

Вокруг была безмятежная тишина. Луна висела над крышами,распространяя четкие тени, двор бероевского дома был пуст, как и прежде, и ниодно окно не загорелось – но Ольге казалось, что изнутри на них злобнотаращатся чьи-то глаза, и лучше не думать, чьи они могут быть…

– Ч-что это? – еле выговорил Анатоль.

– Да то, во что ты не верил, – ответила Ольга,чувствуя, как у нее подкашиваются ноги. – Кувшинчик… остался там?

– Конечно. Модест, мерзавец… знал! Не мог не знать,то-то и плата нереальная… Что это было?