– Давай-ка отсюда побыстрее уйдем, – сказалаОльга.

– Пожалуй… – Анатоль оглянулся на безмолвныйдом. – А то еще погонятся… но каков Модест, сволочь, негодяй, скотина… Ужя с ним поговорю по душам… Стой!

Ольга остановилась. До крыльца оставалось с полсотни шагов,до кареты – чуть подальше, и Трифон их, несомненно, заметил, он привстал,потянулся за вожжами…

Гнедые вдруг взвились на дыбы, враз вырвав вожжи из его рук.Кони, молотя по воздуху передними ногами, не ржали даже, а словно бы кричали отужаса…

И тут же обнаружилась причина.

Оба каменных льва, только что лежавшие с шарами под переднейлапой, вдруг шевельнулись – и медленно, плавно, с хищной грацией встали наноги, поводя массивными головами, приблизились к краю своих высокихпостаментов, взмахнули хвостами, послышался противный звук – это их лапыотрывались от пьедесталов…

В следующий миг лошади опрометью кинулись вперед, неразбирая дороги, карета накренилась, Трифона моментально снесло с козел, онгрянулся о мостовую и замер бесформенной кучей тряпья. А лошади в слепом ужасевихрем понеслись дальше, ничего уже не видя вокруг, карета с грохотом удариласьбоком о ближайшую тумбу и буквально рассыпалась на части. Лошади потащили засобой лишь ось с передними колесами, грохотавшими по брусчатке.

Ольга с Анатолем едва успели отшатнуться к ограде – заднееколесо, подпрыгивая на булыжниках, лишь чудом не переломало им ноги.

Львы были уже на мостовой. Они приближались неспешно, прикаждом движении производя глухой стук, а временами соприкосновение мрамора сбрусчаткой производило омерзительный скрежет…

– Кис-кис-кис… – проговорил Анатолий безумнымголосом. – Они идут… – а в следующий миг, опомнившись, прыгнул впереди, бросив фонарь, свободной рукой начал судорожно искать пистолет под фраком.

Одним движением выхватив шпагу и встав посреди мостовой, онкрикнул, не оборачиваясь:

– Беги!

– Назад! – отчаянно закричала Ольга. – Назад!

– Беги, я их…

Львы приближались. И Ольга кинулась бежать, не думая и нерассуждая, гонимая слепым, животным страхом. За спиной грохнул пистолетныйвыстрел, оглянувшись на бегу, она увидела, как шпага Анатоля, встретившись смраморной головой зверя, сломалась пополам, как лев, не замедляя размеренноймеханической трусцы, вмиг сшиб Фельдмаршала с ног, мимоходом наступил ему нагрудь… Раздался сухой отвратительный треск, затем придушенный, страдальческийвопль, тут же оборвавшийся, и вновь только размеренный стук камня о камень…

Она бежала, не помня себя от страха. Стук каменных лапслышался все ближе и ближе. Набравшись смелости, Ольга оглянулась и увидела,что оба льва уже мчатся самыми настоящими звериными скачками, буквальностелются над мостовой, в лунном свете белеют слепые глаза, пасти разинуты,левый клык у переднего выщерблен – «мальчишечьи шалости», мелькнуло в голове…

Ужас захлестывал Ольгу, как штормовая волна. Кажется, онакричала. Забраться на дерево? Вот как раз сразу несколько… Нет, камень дереволомает легко…

Мраморные лапы стучали по брусчатке уже совсем близко.Что-то холодное, твердое, могучее ударило ее под правую коленку, едва не сбив сног, Ольга чудом сохранила равновесие…

Не рассуждая, она резко повернула, кинулась к замеченномукраем глаза узенькому пустому пространству меж двумя глухими стенами соседнихдомов, протиснулась туда, пачкая одежду пылью и кирпичной крошкой. В теснойнише, скорее уж щели, едва можно было повернуться – и потому-то остаткитрезвого рассудка ей крикнули, что львам сюда ни за что не влезть…

Ниша заканчивалась тупиком, но другого выхода все равно неоставалось, Ольга прижалась к глухой стене – нишу закрыла густая черная тень…

Это один из львов заслонил проход. Какое-то время он стоялнеподвижно, потом попытался просунуть внутрь массивную голову. И, разумеется,застрял. Он напирал с нерассуждающей тупостью исполнительного механизма,посыпались осколки кирпича…

Но ничего не вышло – слишком основательна была кирпичнаякладка стен, чтобы ее мог снести оживший кусок мрамора, пусть и обладавшийнедюжинной силой. Последовали новые попытки, лев отступал, потом, словно таран,бросался головой вперед с неистовым напором, кирпичная пыль, поднимаясьтяжелыми клубами, заслонила от глаз улицу…

Ольга стояла, прижавшись к стене, не сводя глаз с узенькогопроема. Деваться ей было некуда, мыслей и чувств – никаких, оставалось толькобеспомощно ждать развязки, какой бы она ни оказалась.

Кажется, звери пробовали каким-то образом напирать вдвоем.Кажется, они запускали внутрь лапы, скребли стены, пытаясь выворотить кирпичи.Добротная кладка не поддавалась…

Сколько это продолжалось, неизвестно. Весь мир состоял изотвратительного скрежета и тяжко оседающих клубов кирпичной пыли. Но понемногучто-то стало меняться, грохот уже не казался непрерывным, кирпичная крошкасыпалась не так густо. В какой-то момент тяжелое облако улеглось, и вочистившемся проеме Ольга не увидела мраморных зверей.

В зыбкой перламутрово-серой дымке, неуловимо переходящей внежную синеву рассвета, можно было рассмотреть мостовую, каменные перила наберегах Фонтанки, дома на противоположной стороне, окрашенные первыми розовымимазками солнечных лучей.

Каменный стук по мостовой быстро, удалялся в сторону домаБероева. Видно было, что края проема изрядно выщерблены с обеих сторон, на землегромоздится изрядная куча кирпичной крошки, протянувшаяся аршина на два внутрьниши.

Небо над крышами быстро становилось синим, кругом – тишина.Ноги подкашивались, страх отступал медленно, но Ольга уже поняла, что и на сейраз уцелела…

Прошло довольно много времени, прежде чем она решиласьприблизиться к выходу из ниши, ободренная доносившимися с улицы привычнымизвуками просыпающегося большого города: стучали колеса экипажей, слышалисьразговоры ранних прохожих, голосили первые разносчики…

Осторожно ступая по куче рыхлой кирпичной крошки, Ольгабоязливо выглянула, готовая в любой момент отпрыгнуть на безопасное расстояние.Глянула вправо-влево. Никаких мраморных львов, ни оживших, ни вернувшихся всвое прежнее состояние. Кажется, все кончилось: как и в других случаях, и этиночные твари с первыми солнечными лучами поспешили возвратиться в своебезобидное обличье…

Оглядев себя, Ольга печально вздохнула и принялась усердночистить платье, приведя тем самым в непотребнейшее состояние оба своих носовыхплатка. Нельзя сказать, что она теперь выглядела столь же безукоризненно, какнакануне неудачной вылазки в чертов дом, но все-таки можно было появиться вцентре города, не вызвав удивленных взглядов прохожих. Конечно, одежда ещеносит следы пережитых тягот – но частенько случается по утрам, что вполнесветские молодые люди возвращаются домой в несколько предосудительном виде, иплатье их выглядит куда более плачевно, чем сейчас у нее… Сойдет.