— Когда я рожала Доминику, персонал не позволял Роберту находиться рядом, но он оставался со мной до тех пор, пока не родилась малышка. Акушерки были в шоке, считали, что это недопустимо. Но я не хотела, чтобы Роберт уходил. А теперь это стало нормой.

Гаэль улыбнулась, а Кристофер признался, что хочет помочь ей пройти через испытание, но ужасно нервничает.

Она не очень понимала, как вынесет такую боль без медикаментов, но врачи, ратовавшие за естественные роды, стояли на своем: для ребенка лучше, если мать не принимает обезболивающие. И если в Америке в отдельных случаях они были более снисходительны, то французских эскулапов не переубедить.

Гаэль собиралась рожать в частной клинике и там же провести неделю. Клиника не столь роскошная, как нью-йоркская, с огромными палатами, но зато о ней очень хорошо отзывались. Кристофер ходил вместе с Гаэль на занятия, учился ухаживать за ребенком. Она собиралась сама кормить малыша сколько сможет и только потом нанять няню и вернуться к работе. Когда родилась Доминика, грудное кормление считалось анахронизмом, но теперь у него становилось все больше сторонников. К тому же сестра сказала Кристоферу, что грудное молоко очень полезно: малыш не будет болеть, — так что он полностью поддерживал жену.

Они вместе посетили последнюю лекцию по дыхательной гимнастике за три дня до назначенной даты родов. Гаэль пожаловалась на периодические тянущие боли, но ничего общего в сравнении с настоящими схватками они не имели. Она еще помнила ту разрывающую боль.

Ее сумка со всем необходимым была уложена и ждала своего часа, а они ждали, когда начнутся роды. Прошла уже неделя после назначенного срока, но ничего не происходило. Врачи поговаривали о стимуляции, если до следующей недели она не родит: ждать дольше было опасно. Но Гаэль была уверена, что родит сама. Кристофер совсем изнервничался и старался чаще оставаться дома. Гаэль же отсылала его в студию и говорила, что так ей легче.

Как-то ночью он засиделся в студии допоздна: сочинял музыку для нового фильма. Гаэль одна смотрела телевизор, когда почувствовала, что отошли воды, и поспешила в ванную. Тут же ее скрутила схватка. Никакого постепенного нарастания силы. Схватки шли одна за другой, так что она едва могла дышать или говорить.

Гаэль позвонила Кристоферу в студию, но он не брал трубку. Пришлось звонить в клинику, и ей велели приехать, причем срочно. Кристофер на звонок опять не ответил, вероятно, закончил работу и едет домой.

Она надела пальто и села на стул в прихожей, подложив под себя полотенце, чтобы сразу ехать, как только он войдет.

Через двадцать минут, так и не дождавшись Кристофера и не дозвонившись в студию, Гаэль сообразила, что он, должно быть, надел наушники, поэтому ничего не слышит. Боль была ужасная, и с каждой схваткой она ощущала невероятное давление.

Гаэль вызвала такси, чтобы поехать в клинику, но не хотела оставаться там одна, без мужа. Оба мечтали пережить этот процесс вместе. А теперь что, он все пропустит?

Она спустилась, согнувшись от боли, волоча за собой сумку, и попросила водителя отвезти ее в студию, хотя это было довольно далеко от клиники.

— Это что, больница? — настороженно осведомился водитель, когда Гаэль назвала адрес: было видно, что ей плохо.

— Нет, это студия мужа, — процедила Гаэль сквозь зубы.

Он немедленно нажал на газ.

— Надеюсь, вы не родите прямо сейчас, в моем такси?

— Нет, если не будете болтать, а поторопитесь.

Гаэль пообещала большие чаевые за скорость, но когда они добрались до студии, выйти не смогла, поэтому дала водителю ключи от студии и попросила найти Кристофера.

Через пять минут оба пулей вылетели из здания, и муж белый как полотно с паническим видом влез в машину. Водитель сказал, что она рожает, и похоже, так оно и было. Гаэль старалась дышать так, как научили на курсах, когда боль становилась невыносимой, а Кристофер держал ее за руку, тоже как учили.

— Почему ты не позвонила?

— Я звонила… ты не ответил, — выдохнула Гаэль в мгновение между схватками.

— Ах да, наушники… — признался он виновато.

— Я так и подумала. Уже скоро… Может, прямо сейчас, — с мукой в голосе пробормотала Гаэль.

Такси подъехало к клинике. Давление тем временем стремительно нарастало.

Кристофер дал водителю щедрые чаевые и помчался за сестрой или доктором, за кем угодно, лишь бы получить помощь.

— Подожди, я сейчас вернусь! — крикнул он на ходу, словно она могла куда-то уйти.

Через минуту из здания выскочили два санитара с носилками и медсестра. Гаэль сжимала руку мужа, пока ее поднимали на носилки и спешно ввозили внутрь. Менее чем через две минуты она уже была в смотровой, а после санобработки — в родильном зале. Гаэль кричала, умоляла дать обезболивающее, твердила, что не вынесет эти муки.

— Ради вашего ребенка, потерпите, — пыталась успокоить ее акушерка.

— Нет! Я не могу… Это дурацкое дыхание не помогает!

Потуги были пыткой. На ее гигантский живот поставили монитор, который удерживала на месте широкая эластичная лента, но она тут же его сбросила.

— Я и так не могу дышать! А вы еще с этой штукой!..

Кристофер снова впал в панику, но прежде чем доктор успел хоть что-то сказать, раздался крик, а за ним — радостный голос акушерки:

— Это девочка!

Малышка оказалась очень крупной. Как только были закончены необходимые манипуляции, девочку запеленали и положили на грудь роженицы. Мать и отец плакали от радости, а дочка смотрела на них удивленными глазенками и молча то открывала, то закрывала ротик.

— Она похожа на тебя, — совершенно потрясенный, выдавил Кристофер.

— Скорее на нас обоих.

Девочка родилась светловолосой и голубоглазой, как они. Гаэль осторожно поднесла ее к груди, и Кристофер восхищенно наблюдал, как она в первый раз кормит ребенка. Все было так просто и естественно.

Скоро объявили, что ребенок весит больше десяти фунтов.

— Она даже больше Доминики, — пробормотала Гаэль, с трудом удерживая глаза открытыми. — Нужно позвонить ей.

Как только ее отвезли в палату: Кристофер толкал перед собой колыбельку на колесиках, в которой лежала его дочь, — Гаэль позвонила Доминике и без предисловий объявила:

— У тебя есть сестра. Она тоже красавица, как и ты, только светленькая. Мне бы очень хотелось, чтобы ты на нее посмотрела.

Ей очень хотелось, чтобы Доминика почувствовала себя частью семьи. Гаэль хоть и устала, но была счастлива. Роды были недолгими, но тяжелыми и прошли даже быстрее, чем первые. Только никаких эмоций от Доминики она так и не дождалась.

— С тобой все в порядке? — холодно и отчужденно спросила Доминика. Гаэль расслышала в ее словах волнение и впервые почувствовала надежду на примирение.