Алекс осторожно, так, как будто каждый ее жест и каждыймомент имели значение, разделась, сложив вещи на стуле. Она почувствовала, чтоее всю трясет. Руки дрожали, как осенние листья. Доктор осмотрела следыоперации и одобрительно кивнула.

— Вы уже выбрали себе хирурга для пластическойоперации? — спросила она, но Алекс только покачала головой. Она еще неприняла этого решения и даже не знала, хочет ли она делать себе подобнуюоперацию. При том положении вещей, которое складывалось у нее в семье, она небыла уверена в том, что ей это нужно. Мысль об этом вызвала у нее приливгрусти, так что на глазах даже выступили слезы. Джин в это время брала у неекровь из пальца. У Алекс перехватило в горле, и, оказавшись под капельницей,она вдруг поняла, что всхлипывает и извиняется за это.

— Все в порядке, — тихо сказала доктор, — небойтесь плакать. Я знаю, насколько это страшно. Потом вам уже не будет такжутко, как сейчас. Мы очень-очень осторожно обращаемся с этими лекарствами.

Алекс знала, что правильный выбор онколога — первоклассногои работающего на хорошем оборудовании — в данном случае жизненно важен. Ейприходилось слышать ужасные истории о людях, чьи жизни были загублены врезультате не правильной дозировки химических препаратов. И сейчас она не моглаизбавиться от этих мыслей. Что будет, если ее организм отреагирует самым худшимобразом? Что, если она умрет? И никогда больше не увидит Аннабел? И Сэма… дажепосле их последней ссоры? Думать об этом было невозможно.

Доктор Уэббер начала с инъекции декстрозы и воды, а потомдобавила лекарства, но вена сократилась после самого начала, не пропускаясостава. Алекс было больно, и Джин немедленно вытащила катетер и внимательноосмотрела другую руку Алекс и ее ладони, все еще сильно дрожавшие.

— Обычно я начинаю с декстрозы и воды, но ваши венывряд ли позволят мне сделать это, по крайней мере сегодня, Придется сделать«прямой удар», а в следующий раз мы попробуем снова. Я введу неразбавленныйпрепарат непосредственно в вену. Вам может быть немного больно, но зато этобыстро, и я думаю, что сегодня вы мечтаете уйти отсюда как можно скорее.

Алекс не могла с ней не согласиться, но слова «прямой удар»звучали крайне пугающе.

Маленькие аккуратные руки врача обхватили ладонь Алекс, иДжин тщательно исследовала вену в самом ее начале, а потом быстро ввела в неелекарство. Сразу после этого она попросила Алекс прижать место укола на пятьминут, выписала рецепт на цитоксан и дала ей одну таблетку и стакан воды.

Протянув его Алекс, она проследила за, тем, чтобы та выпилалекарство.

— Отлично, — удовлетворенно сказала она. —Итак, вы получили вашу первую дозу химиотерапии. Я бы хотела снова встретитьсяс вами ровно через неделю. Звоните мне, если что-то будет не так. Нестесняйтесь, не бойтесь меня обременить.

Если что-то вызовет у вас сомнения или вы просто будетечувствовать себя паршиво, позвоните мне. Я придумаю, как вам помочь.

С этими словами она дала Алекс листок с напечатаннымперечнем возможных и менее вероятных побочных эффектов.

— Я готова отвечать на ваши звонки двадцать четыре часав сутки, — продолжала она, — и я всегда рада поговорить с моимипациентками.

Джин тепло улыбнулась и встала. Она была намного ниже Алекси гораздо динамичнее. Счастливая, подумала Алекс, глядя на нее, — оназанимается любимым делом. Она всегда ставила себя в положение людей, которые кней приходили, с их юридическими проблемами и неприятными исками. Алекс была всилах помочь им наилучшим образом, но это были их проблемы, а не ее. Внезапноона поймала себя на том, что завидует доктору.

Уходя, Алекс поразилась тому, что провела у онколога двачаса. Был третий час, и ее рука все еще болела, когда она ловила такси. Наместо укола врач наклеила пластырь. Алекс начинала постепенно разбираться вонкологической терминологии;

Это были знания, которые она предпочла бы вовсе не получать,и по дороге в офис она почувствовала невероятное облегчение. Она не ощущаланикаких недомоганий, она не умерла, и ничего ужасного с ней пока не случилось.По крайней мере доктор Уэббер знала, что делает. Проезжая Лексингтон-авеню, онавспомнила о том, что надо купить парик. Сейчас об этом думать было трудно, нодоктор была, возможно, права. Лучше уж иметь его под рукой, как только онпонадобится, чем бродить по магазинам, прикрыв облысевшую голову платком. Всеэти мысли были весьма угнетающими.

Расплатившись с таксистом, она поднялась в свой кабинет. Лизна месте не было. Алекс сама отвечала на звонки, постепенно приходя в себя. Вконце концов, небо на землю не упало. Так или иначе первый удар она пережила.Может быть, потом все будет лучше. Не успела она подумать об этом, как пришелБрок, в нарукавниках и со стопкой бумаг. Было четыре часа; она напряженноработала с момента своего возвращения от врача.

— Как дела? — озабоченно спросил он. В его манерезадавать вопросы было что-то неуловимо приятное. Он не был ни слащавым, нинавязчивым, но всем своим поведением давал понять, что ему не все равно, и этотрогало Алекс. За последние несколько дней Брок стал для нее своего родамладшим братом.

— Пока все хорошо. Правда, мне было оченьстрашно. — Она не решилась сказать ему, что плакала, что побывала в аду ивернулась обратно, желая, чтобы этот укол убил ее.

— Ты молодец, — улыбнулся он. — Хочешь кофе?

— С удовольствием.

Он вернулся через пять минут с чашкой, и они работали целыйчас. Алекс уехала точно в пять часов, чтобы пообщаться с Аннабел. Деньполучился хороший, если не считать того, что она очень устала.

— Спасибо тебе, ты мне очень помогаешь, — сказалаона Броку перед уходом. Они начали работать над небольшим делом мелкогопредпринимателя, которого ложно обвиняли в дискриминации. Одна из его бывшихподчиненных заявила, что ей было отказано в продвижении по службе на основаниитого, что она больна раком. Ее работодатель сделал все возможное для того,чтобы помочь ей. Он даже выделил ей отдельную комнату, чтобы она могла тамспокойно отдохнуть. Три дня в неделю во время курса химиотерапии она вообще невыходила на работу, а ее дела вели другие. Но женщина тем не менее возбудилаиск. Ей явно хотелось содрать с него круглую сумму, чтобы спокойно сидеть домаи платить за лечение. Рак у нее вылечили, но возвращаться к полноценной работеей все равно не хотелось, несмотря на то, что надо было расплатиться с долгамиза медицинскую помощь. Алекс к этому моменту уже успела обнаружить насобственном опыте, что по медицинской страховке оплачивалась только малая частьонкологической помощи. Если человек не мог себе позволить очень дорогостоящеелечение для спасения жизни, он оказывался в тупике. Та страховая компания,услугами которой пользовалась сама Алекс, покрывала очень незначительную частьее расходов. Но в этом случае истица не имела морального права предъявлятькакие бы то ни было претензии своему работодателю. Он предлагал ей помощь, что,к сожалению, невозможно было доказать, а она упорно отрицала этот факт.