День начинался с посещения пекарни, где брали только чтоиспеченный хлеб. Поскольку же всем было известно, что хозяин пекарни – дядюшкаАгаты, то никого не удивляло, что она приходила к нему сама и приводила новыхпокупателей. В пекарне никто, кроме самого дядюшки Фроло, не знал, чтоплемянница и ее подруга поднимаются каждое утро в каморку, где он вел своюбухгалтерию, не для того, чтобы выпить по стаканчику холодного лимонада илиотведать горячих булочек, но чтобы спрятать в огромный сундук, стоявший в углу,все новые и новые вещи: платья, чулки, башмаки, накидки, платки, шляпы, белье –все, что нужно для женщины в долгом путешествии.

Потом Лиза и Агата шли на рынок и возвращались, нагруженныепродуктами.

Все их предосторожности и хитрости необходимы были потому,что после убийства Фальконе с виллы Роза не сводили глаз какие-топодозрительные личности; и вели они себя столь нагло, что даже не считалинужным скрывать слежку.

Сколько раз Лиза просыпалась по ночам от того, что слышаласкрип песка под чьей-то осторожною стопою! Однажды сквозь дрему онапочувствовала опасность и, вскинувшись, увидела чье-то мутное, бледное лицо,прильнувшее к стеклу. Не закричала только потому, что онемела от страха. Однакоу нее хватило смелости украдкой встать и, внезапно распахнув створку, ударитьею разбойника по голове. Тот мешком свалился в колючий розовый куст и, тихонькоподвывая, бросился наутек. Больше в сад никто не заходил.

Лиза и Августа не сомневались, что их преследуют неграбители: скорее всего Орден, уничтожив единственного защитника русскойнаследницы, решил пока не трогать ее, но и не сводить с нее глаз. Лизапредполагала, что мессиры Ордена вновь ищут связи с кем-то из возможныхпреемников больной императрицы, потому и держат Августу под надзором, не товыжидая удобного случая для начала новых переговоров, не то вычисляявероятность ее восшествия на престол, не то просто решив сделать невозможным еевозвращение в Россию до тех пор, пока не найдут там себе достойногоставленника. Августа придерживалась именно такого мнения, но это не имело длянее никакого значения. Как, впрочем, и все остальное.

Лиза оказалась права: Фальконе и княгиня были убиты однимударом. Августа так привыкла таить истинные свои чувства от окружающих, чтовыглядела и держалась почти как прежде, разве что исхудала до полупрозрачностида лишилась последних остатков молодой, беззаботной веселости. Тот взрывчувств, который видела Лиза в день гибели графа, был единственным и случайным.Казалось, Августа, рухнув тогда на окровавленную мостовую безутешноювозлюбленной, поднялась молчаливой вдовой, утратившей всякий интерес в жизни,кроме одного: возвращения в Россию.

В тщательно подавляемой и глубоко скрытой страстности еенатуры всегда было нечто обреченное. Теперь же она и вовсе напоминала Лизеприговоренную к смерти, которая ждет эшафота почти с нетерпением, ибо онизбавит от мучений. Этим эшафотом для Августы был вожделенный трон, которогоона положила себе добиться во что бы то ни стало, – не из властолюбия, не изтщеславия или алчности и даже не из любви к своей стране. Лиза ощущала, чтоАвгуста винит в смерти графа только себя (так же, как и в смерти Хлои и болезнифрау Шмидт, чье здоровье ухудшалось с каждым днем), порою даже ненавидит страну,которая требует от нее все новых и новых жертв, ничего не давая и даже не сулявзамен. Августе теперь нужен был российский престол для того лишь, чтобы,взойдя на него, сказать себе: «Да, я потеряла свою единственную любовь, да, язагубила свою жизнь, но мой возлюбленный погиб ради того, чтобы я взошла на сейтрон, а значит, я должна царствовать».

Дух Августы был тяжко болен, но не слабость, а только скорбьотображалась в лице ее. Взор порою становился таким отсутствующим, словно душаее бродила где-то в уединенной дали, и уж там-то она всегда была рядом сПетром, и ничто не мешало их встречам и взглядам. Это были сны наяву,сопровождаемые слышной только Августе музыкой печали, между тем они не помешалией измыслить тот самый хитроумный план, выполнение которого теперь, изо дня вдень, неуклонно приуготовляла Лиза с помощью синьоров Дито.

Пришлось довериться Агате и Джакопо. Риск был огромен, но,по сути дела, супруги сами предложили свою помощь. Как Лиза и ожидала,проницательный Джакопо Дито давно почуял полуправду существования виллы Роза,но он всей душой жалел княгиню; кроме того, его итальянская романтичность иблагородная экзальтированность теперь каждодневно получали самую лучшую пищудля своего утоления. Лиза не сомневалась, что он считал план Августы слишкоммедлительным, пресным и предпочел бы что-нибудь с выстрелами, погонями,каждоминутными опасностями… Впрочем, несомненно, это все еще ожидало их.Поэтому следовало ценить хотя бы временное затишье.

Если это слово вообще годилось… Хотя внешне дни теклиоднообразно и медленно, Лиза ощущала скрытое напряжение, которое пронизываложизнь на вилле Роза, подобно некоему раскаленному стержню, и удивлялась тому,как летит время. Лизе казалось, что с той поры, как венецианская танцовщица иМария Стюарт в убранной цветами calessino отправились на Корсо в последний денькарнавала, боги на небесах подхлестнули лошадей, везущих колесницу их судьбы, ине перестают безжалостно погонять их.

Дни и недели исчезли. Остались минуты. И, самое большое,часы. Даже и потом, позже, вспоминая завершение их с Августою римской жизни,Лиза ощущала нетерпеливую дрожь, волнение, от которого стыли руки, и неистовоежелание, чтобы нынешний день, едва начавшись, уже истек и поскорее насталозавтра, завтра, завтра!..

* * *

Августа решила оставить Рим тайком, взяв с собою толькоЛизу, ибо единственным документом для передвижения у них были бумаги княгиниДараган и ее горничной: все, что удалось раздобыть Фальконе. Обставить побегнадобно было так, чтобы у преследователей как можно дольше сохранилась иллюзияих присутствия на вилле Роза. Во исполнение этого плана Августа почти совсемперестала выходить из дому, лишь изредка появлялась в саду в глубоком трауре ипод вуалью. Все дела вела Лиза. Тоже скрыв лицо черной вуалью, она сновалатуда-сюда и так примелькалась следившим за виллою, что на нее уже почти необращали внимания, хотя ей всякий теперь казался шпионом Ордена: и юныйносильщик, предлагавший поднести корзинку, и хорошенькая круглолицая цветочницас черной ленточкой на шее, расхваливавшая свой товар так настойчиво, чтоувязалась за Лизой до самого дома, и желчный патер, бросивший на неенеприязненный взгляд…

С помощью синьоры Агаты Лиза уносила из дому вещи, потребныедля путешествия, а дядюшка Фроло поклялся пред образом Пресвятой Девы никогдане соваться в сундук, ключ от которого теперь хранился у его бойкой племянницы.

Но самым трудным оказалось не придумать сей план и даже неосуществить его. Самым трудным оказалось решиться оставить Яганну Стефановну.