– Мы и не считаем, что это твоя выдумка, – сказалаМаша, косясь на русалку и не решаясь взять ее в руки. – А потом, когда тыбрала ее, она тоже казалась теплой?

Катя отрицательно покачала головой:

– Нет. Потом – нет. Но тогда… она как будто знакомиласьсо мной. Это глупо звучит, я понимаю – живая деревянная русалка.

Капитошин хмыкнул, но ничего не сказал. Бабкин переглянулсяс Макаром, что-то прикинул и спросил:

– Катя, куда выходят окна в квартире Вотчина?

– На ваш дом. Только он живет выше, на восьмом этаже.То есть жил.

– А теперь вспомни, во сколько ты была в его квартире,когда он показывал тебе свои сокровища?

– Около половины девятого утра. Я привела Антуанетту,потом выпила кофе, и Олег Борисович рассказывал мне о картинах. А затем яувидела ее. – Катя кивнула на русалку, улыбающуюся на столе.

– При всем моем скептицизме, – началКапитошин, – проверить историю очень просто. Достаточно одному из насзагадать желание. Например, мне. И ждать результата.

Он ухмыльнулся, но Маше показалось, что Андрей не совсемуверен в своем предложении.

– При всей моей доверчивости, – проворчалБабкин, – проверить историю еще проще, чем вам кажется. Достаточно сделатьвот так.

Он вышел из кухни и вернулся, держа в руках Костинунастольную лампу.

– Уверен, что полки в его квартире были расположеныздесь. – Он ткнул в стену, где были раковина и плита.

– Да. Откуда вы знаете?

– Потому что других вариантов нет.

Бабкин без всякого почтения сгреб своей лапой русалку иположил ее на стол возле раковины. Подключил лампу и установил ее на подоконниктак, чтобы свет падал на фигурку.

– Засекайте время. Я даю минут пятнадцать. От силыполчаса.

Через тридцать минут Катя осторожно взяла русалку и перевелана Сергея взгляд, в котором смешались удивление и разочарование.

– Теплая…

– Естественно, теплая, – пожал плечами Сергей, наблюдая,как Андрей и Маша тянут руки к фигурке. – Я не удивлюсь, если полки вкомнате коллекционера были черного цвета или темные. Они притягивают свет.

– Как ты догадался? – восхищенно спросила Маша,поглаживая теплое и впрямь словно живое дерево.

– Потому что я, знаешь ли, с трудом верю в оживающиедеревянные скульптуры, которые между делом исполняют желания, – самымязвительным тоном, на который только был способен, заметил Сергей.

Катя густо покраснела.

– Я и в самом деле… Нет, но как же так? Ведь менядействительно взяли на работу!

– Потому и взяли, что вы верили в русалку, –непонятно сказал Илюшин.

Бабкин согласно кивнул.

– Не понимаю… Почему? – спросила Катя.

– Как вы думаете, кто выиграет сражение: воины, которыеуверены, что на их стороне духи предков, или те, кто рассчитывает только насебя?

– Первые, – подумав, сказала Катя. – При чемздесь это?

– Ваша русалка – те же духи предков. У вас былауверенность, что все получится, что бы вы ни делали. Естественно, этауверенность передалась другим людям.

– Не забудь накинуть процент на самое банальноесовпадение, – вставил Сергей. – В конце концов, получить желаемуюработу – вовсе не такое уж невероятное событие. Если бы ты загадала найтичемодан с миллионом рублей и нашла, то я бы удивился куда больше.

– Хотя и в этом не было бы ничего необъяснимого, –признала Маша с неохотой.

– Совершенно верно. Но ведь все мы с удовольствиемподвели бы под этот чемодан, брошенный грабителями инкассаторской машины,какую-нибудь особенно причудливую теорию? Например, что-нибудь о маленькихгномиках, которые таким современным способом решили нас озолотить. Или озолотой рыбке, которая плавает в банке у Кости и бьет хвостом, когда ее берешьв руки. Как будто хочет нам что-то сказать!

– Хватит издеваться, – жалобно попросила Маша.

Катя только вздохнула.

– Мне так хотелось… так хотелось… – Она запнулась,подыскивая слово.

– Верить. – Бабкин выключил лампу, сел на свойковрик под окном. – Я понимаю. Удивительно, как люди хотят верить в чудо.Дай им только маленькую, крошечную соломинку, и они из нее обязательно вытащатбольшое толстое чудо. Машка, что ты так смотришь на меня? Как будто ты неогорчилась, когда я погрел вашу деревяшку лампой!

– Огорчилась, – призналась она. – Так всездорово складывалось! Каждый человек загадывал желание, и оно исполнялось…

– Оно исполнялось потому, что загадавший был уверен,что оно исполнится, – проговорил Андрей Капитошин. – Сергей прав.Каждому хочется верить в сказку. Даже мне хотелось.

Катя взглянула на него. Она никогда не думала, чтоироничному щеголеватому Таможеннику хочется верить в какую-то там сказку. Онадаже была не уверена, что он читал их в детстве. Но сейчас ей показалось, чтоон читал много самых разных сказок, и в детстве ему больше всего нравились те, гдебыли драконы, дальние путешествия и золотое руно, за которым нужно было плытьдалеко-далеко…

– Тебе в детстве больше всего нравились легенды и мифыдревней Греции? – неожиданно спросила она.

– Нет, – удивленно ответил тот. – Мне вдетстве нравилась „Рони, дочь разбойника“.

– А мне „Вини-Пух и все-все-все“, – сказала Маша.

– А мне в детстве нравилось, когда мне родителиразрешали сидеть допоздна, – сказал Бабкин. – Но когда вырос,подумал, что надо было тогда выспаться на всю жизнь вперед. Потому что сейчасспать очень хочется.

Маша толкнула бестактного мужа локтем, а Андрей засмеялся.

– Намек понят. – Он выбрался из-за стола. –Катерина, собирайся.

Маша остановилась на середине комнаты с чашкой в руке:

– Ты уезжаешь?

Катя молча смотрела на Капитошина, тот смотрел на нее.

– Мы договорились, что Катя переночует у меня, –спокойно сказал он, не отводя от нее взгляда.

– Да, – кивнула девушка. – Договорились.Маша, Сергей, Макар, спасибо вам огромное!

Она начала искренне и сумбурно их благодарить, но все троепочти хором прервали поток благодарностей.

– Можно уже на „ты“ ко мне обращаться.

– Это мы должны тебя за Антуанетту благодарить!Замечательная собаченция.

Уже в коридоре Бабкин напомнил:

– Катерина, тебе нужно позвонить следователю и отдатьему русалку. И все рассказать, по возможности – честно.