– Скажи, что ты будешь не одна, – предупредилАндрей.

– Я буду не одна, – послушно повторила она и тутспохватилась: – Постой, ты о чем? Маша, подожди!

Но Маша уже положила трубку, успокоившись, и сообщилаСергею, что все в порядке.

Катя во все глаза смотрела на Капитошина, понемногу приходяв себя и соображая, что она успела наговорить в своем невменяемом состоянии.

– Нечего глаза таращить, – серьезно сказалтот. – Кстати, у тебя тушь потекла. Пошли.

И они пошли.

Открыв дверь на звонок, Маша ойкнула и удивленно сказала:„Здрасте“. Рядом с Катей – заплаканной, покрасневшей, с распухшим носом, –стоял высокий, щегольского вида парень. На щеголе были модные очки без оправы,из-под распахнутого черного плаща выглядывала безупречная белая рубашка.

– Маша, добрый вечер, – начала Катя и хлюпнуланосом.

Очкарик поздоровался, не глядя достал из кармана и сунулКате носовой платок – такой же ослепительный, как и рубашка. „Я бы побоялась внего сморкаться“, – мелькнуло в голове у Маши. Похоже, что Кате пришло вголову то же самое потому что она деликатно махнула платочком под носом,свернула его и спрятала в карман.

Наступила секундная пауза, во время которой Катя мучительносоображала, как представить Капитошина, а Маша так же мучительно соображала,как бы поделикатнее спросить, что это за тип с белоснежными платками идвухдневной щетиной а-ля герой голливудского супербоевика.

– Добрый вечер! – прогудел сзади вовремяподоспевший Бабкин, осторожно отпихивая ногой в сторону двух мельтешащихсобачонок. – Катя, ты с супругом?

„Каким супругом? Супруг у нее армянин!“

Маша не удивилась бы, если бы небритый отвесил церемонныйпоклон и заметил что-нибудь вроде: „Ошибаетесь, сударь, я не имею чести бытьсупругом этой юной дамы“. Она даже успела мысленно прокрутить в голове короткуюсценку знакомства. Маша занималась тем, что писала сценарии для детскихпередач, и Сергей иногда подшучивал, что у его жены профессиональная деформациясознания: слишком развитое воображение.

Но вместо того, чтобы церемонно раскланяться, тип сунул рукуБабкину и со словами: „Через порог не здороваются“ – шагнул в квартиру.

– Здорово. Я – Капитошин, Андрей. Ни разу не супруг, авовсе даже коллега.

– Сергей. – Бабкин крепко сжал ладонь типа, но тотухмыльнулся, продемонстрировав безупречные зубы, и ответил Сергею такимрукопожатием, что тот чуть не охнул от неожиданности.

– Армреслинг? – осведомился Бабкин, выпуская рукугостя.

– Он самый. Но это было в далеком прошлом, когда я былмолод и глуп. Слушай, ну у тебя и хватка!

Капитошин помахал в воздухе ладонью и поморщился.

– Сам виноват. – Бабкин ткнул пальцем в вешалку,достал откуда-то пару тапочек. – Проходи. Катерина, а ты что стоишьстолбом? Тебя Машка не пускает?

Женщины запротестовали в два голоса, и Маша, косясь начужака, которого так беззаботно впустил в квартиру ее муж, принялась хлопотатьвокруг Кати.

Когда Катерина и Андрей зашли в кухню, они обнаружили ещеодного гостя. На диванчике сидел молодой парень в джинсах и свитере, по видустудент – худой, сероглазый, с отросшими светло-русыми вихрами. Он оченьвнимательно посмотрел на Капитошина, и у Андрея возникло ощущение, что еготолько что просканировали с ног до головы.

– Макар Илюшин, – представил его Сергей. –Мой друг и напарник. Катя, расскажи, пожалуйста, все сначала. Для нас это оченьважно.

Катя послушно повторила историю о русалке, своем побеге издома и обо всем остальном. Поначалу она боялась, что не сможет и слова выдавитьпри Капитошине, но, как ни удивительно, видя отношение к нему Бабкина, а за ними Маши, она совершенно успокоилась. Рассказ дался ей неожиданно легко, какбудто она и в самом деле хотела во всем признаться Андрею, но раньше не моглаэтого сделать. Он сосредоточенно слушал, не язвил, не смеялся над ней и толькостранно вздернул верхнюю губу, когда она вспоминала, как металась ночью попарку.

Улучив момент и вытащив супруга из кухни, Маша шепотомспросила:

– Ты этому красавцу доверяешь? С Катькой-то всепонятно, она попала в его коварные сети.

– Нормальный мужик, чего ему не доверять? Кто в чьисети попал – это еще большой вопрос.

Маша хмыкнула, но про себя согласилась с мужем. Как нистранно, бесцеремонный гость ей тоже понравился. Не потому, что он был хорошсобой – красавцев Маша опасалась и старалась с ними не связываться, – апотому, что держался он просто, безо всяких выкрутасов, и явно хотел помочьКатерине.

Когда Маша вернулась в комнату, на столе лежала русалка.Илюшин вглядывался в нее с таким выражением лица, словно хотел заговорить сней.

Фигурка была вырезана мастерски. Она была совсем небольшой,с ладонь величиной; ее прекрасное лицо, повернутое к свету, казалось живым.Пухлые губы чуть улыбались, волосы вились и будто бы падали на поверхностьстола. Хвост с аккуратно вырезанными чешуйками, казалось, вот-вот подниметволну.

– Да, – помолчав, признал Макар. – Редкаяработа. Никогда не видел ничего подобного. Теперь меня не удивляет, что люди стакой охотой верили в ее необычные качества. Кто сделал русалку, Вотчин нерассказывал?

– Нет. Он только упоминал название села, в которомкупил ее. Или деревни, я сейчас уже не помню. Олег Борисович был совершенноуверен, что она волшебная. Он называл ее желанницей.

– Значит, у него были основания так считать. –Макар взял русалку, положил на ладонь. – Катя, Олег Борисович не показалсявам человеком со странностями?

– Я понимаю, к чему вы клоните. Нет, не показался. Даженаоборот – он произвел на меня впечатление расчетливого человека, которыйхорошо относится к людям, но всегда ищет свою выгоду. Потому я и поверила ему,когда Олег Борисович рассказал про русалку.

– Должен вам сказать, что, говоря простым и понятнымязыком, это улика. – Бабкин забрал русалку у Илюшина, повертел вруках. – И она должна быть отдана следователю. Катерина, ты говорила мужупро соседа? О коллекции, о том, что он один живет?

– Нет. Артур знал только, что я гуляю с Антуанеттой имне за это платят.

– Любопытно, любопытно, – протянул Илюшин. –Но тогда совершенно непонятно, откуда… Стоп. Катя, повторите, пожалуйста, ещераз, что коллекционер говорил о ее волшебных качествах?

Катя послушно рассказала все, что говорил Вотчин, идобавила, что фигурка была теплой, когда она первый раз взяла ее в руки.

– Это необычная вещь, – закончила она в полноммолчании. – Можете смеяться, сколько хотите, но не зря только ее унесли изквартиры Олега Борисовича. Меня никогда не взяли бы на работу в „Эврику“, еслибы я не загадала тогда желание. И… это невозможно описать, но она и в самомделе была как живая на ощупь, когда я дотронулась до нее. Я ничего непридумываю!