„Из водоворота нельзя выкрутиться. Из него лишь тольковыплыть, если ты очень хорошо плаваешь“. Плавать Катя умела только по-собачьи,да и этому нехитрому способу научилась год назад.

С утра, подавив в себе неловкость, она подошла к СнежанеКочетовой и попросила приютить ее на пару дней. Но Снежана, засмущавшись,отказала:

– Катюха, извини, не могу. Уж прости, не буду ничегообъяснять. Но если бы могла – пригласила бы. А что, у тебя что-то случилось?

В глазах Кочетовой загорелось такое кровожадное любопытство,что Катя сбежала от нее, отделавшись неубедительной отговоркой и обещаниемрассказать все потом.

В течение дня девушка несколько раз заходила в кабинетКошелева, и каждый раз ей хотелось попросить, чтобы он дал ей зарплату авансом.Тогда она и в самом деле сняла бы номер в самой маленькой, самой захудалойгостинице. А еще лучше – комнату у какой-нибудь старушки. Но Игорь Сергеевичпоследний месяц был на взводе в предвкушении выигранного тендера, а кроме того,Кате было просто стыдно просить денег и рассказывать о том, что она ушла издома.

„Я офис-менеджер, а не девчонка, которая нагружаетначальника своими проблемами. Не хватало еще попросить, чтобы он сам приютилменя“.

До конца рабочего дня она так ничего и не придумала. Коллегихорошо относились к Кате – все, кроме Аллы Прохоровны, но Викулова прекраснопонимала, что хорошие рабочие отношения – это одно, а напроситься на нескольконочей в гости – это другое. „Не попрошайничай!“ – строго говорила ей мама,когда маленькая Катя пыталась выпросить очередную конфету у щедрого гостя. „Непопрошайничай“, – повторяла она, когда Катя жаловалась на несправедливуюоценку в школе и собиралась поговорить с учителем, чтобы тот ее исправил. Катякрепко запомнила это и не могла заставить себя заниматься тем, что для нее стех пор так и называлось „попрошайничать“.

Вечером она возвращалась с работы в переполненном метро ипредставляла себе Артура. Как он спит, жует, болтает с сестрой и матерью,почесывает смуглый живот. Он ни разу не позвонил ей за прошедшее время, и Катячувствовала облегчение от этого. Она боялась звонка мужа. Боялась думать о том,как он попал в квартиру Вотчина и зачем, и старалась просто не думать об этом.

Она представила, как займет денег у Маши с Сергеем, возьметбилет на поезд и сегодня уедет же домой, к маме, и ей на секунду стало таклегко на душе, как будто она одной мыслью о возвращении вычеркнула всепоследние тяжелые месяцы из своей жизни. В следующую секунду ее резко толкнулив плечо, и этот толчок вырвал Катю из ее мечтаний.

„Никуда я не уеду. Я не могу просто так сбежать, ничего невыяснив, бросив все, как есть. Это трусость. И потом, я не могу оставить фирму.У нас тендер через две недели!“ Ей вспомнилась маленькая элегантная НатальяИвановна Гольц, благодаря которой Катю взяли на работу, и она покачала головой.Она никого не подведет. Останется и будет работать как ни в чем не бывало.

Ее снова толкнули перед эскалатором, и внезапно Катюохватила злость на всех вокруг – на толпу, на Артура и его семью, на коллег, насаму себя, потому что она загнала себя в ловушку, из которой не видела выхода.

„Нет, вы не выгоните меня из этого проклятого города! –яростно говорила она неизвестно кому, быстро шагая по переходу. – Можететолкать меня сколько влезет, но пока я не захочу сама уехать, я не уеду! Еслинужно вцепиться зубами – я вцеплюсь зубами. Нужно держаться когтями – я отращукогти. Идите вы все к черту!“

Под ноги ей попался какой-то предмет, и Катя зло отшвырнулаего ногой.

– Ой, что ж такое! – запричитал кто-тосзади. – Товарищи, помогите вещи собрать! Выпало… выпало из сумки!

Катя быстро обернулась на ходу. Позади нее пожилая опрятнаяженщина трясла авоськой, показывая дырку в пестрой ткани. Но на нее никто нехотел смотреть. Людской поток обтекал женщину с двух сторон, небрежно наступаяна ее вещи, валяющиеся под ногами, не останавливаясь ни на секунду.

– Ой, порвала сумку! Кошелек, кошелек выпал!

„Кричит на весь переход! Подумаешь, кошелек у нее выпал! Мнебы ее проблемы…“

Катя прошла еще несколько шагов и остановилась, как будто ееударили. На нее волной накатило отвращение к себе самой: „Господи, о чем яговорю? Что я думаю?“ Она вернулась обратно, внимательно глядя под ноги, и вхлюпающей грязи, принесенной и размазанной по переходу тысячами пар обуви,нашла дешевенький синий кошелек, который сама отшвырнула ногой минуту назад.

– Деньги! Деньги не могу найти!

Женщина дрожащей рукой зажимала дыру в сумке, и вид у неебыл жалкий и нелепый.

– Вот, – севшим голосом сказала Катя, подходя кней и протягивая перепачканный кошелек. – Это ваше?

– Мое, деточка, мое!

Женщина поспешно выхватила кошелек, открыла, перекрестиласьи сунула его куда-то во внутренний карман.

– Девушка, миленькая, спасибо тебе большое! Храни тебягосподь, милая! Ох, как перепугалась-то я… Думала, не найду ничего! Главное –деньги на месте, вот что главное. Порвалась сумка, такое дело…

Покивав в ответ на ее благодарности, Катя медленно прошланесколько шагов. В голове у нее беспощадно, во всех подробностях, всплыловоспоминание о том, как она выронила сумку в переходе несколько месяцев назад икак металась, вытаскивая вещи из-под ног не желавших останавливаться прохожих.

– Я никогда не буду такой, как вы! – крикнулкто-то у нее в голове, но это был не ее голос. Это был голос девчонки, которая никогдабы не отбросила ногой чужой кошелек, не прошла мимо воющей бабы, растерявшейвещи из порванной сумки и просившей о помощи.

„Немного же времени тебе понадобилось, чтобы стать такой же,как они. Хочешь вцепляться зубами? Вцепляйся! У тебя хорошо получается. Тымолодец. Ты все делаешь, как надо. Немного черствости, чуть побольшеравнодушия, добавить капельку своих проблем – и вот он, славный ЧеловекПерехода. Не слышит чужих просьб, потому что в ушах наушники, а в голове мыслио своем. Не хочет смотреть на других, чтобы и они не смотрели на него. Неподает музыкантам – не потому, что у него нет денег, а потому, что для негоничего не значит их музыка. Ты почти стала такой, я тебя поздравляю“.

Голос в ее голове звучал одобрительно, и это было самым страшным.Катя перевела дыхание и почувствовала, что ей не хватает воздуха. Она отошла кстене, опустилась на корточки, постаралась глубоко вдохнуть. „Это… это не я!Просто что-то нашло на меня…Что-то злое, неправильное, нехорошее! Я ведьвернулась, правда? Я все-таки помогла ей. Я ни за что не прошла бы мимо!“

„Прошла бы, – тихо сказал внутренний голос. – Тыпочти сделала это“.

„Да. Я не просто прошла. Я подумала о том, что глупая теткаорет на весь переход из-за ерунды, и мне хотелось, чтобы она замолчала, потомучто ее крик раздражал меня. Что со мной? Что со мной случилось?“