Ливень хлынул внезапно и застал кентурии на полдороге нахолме. Вода обрушилась так страшно, что, когда солдаты бежали книзу, имвдогонку уже летели бушующие потоки. Солдаты скользили и падали на размокшейглине, спеша на ровную дорогу, по которой – уже чуть видная в пелене воды –уходила в Ершалаим до нитки мокрая конница. Через несколько минут в дымномзареве грозы, воды и огня на холме остался только один человек. Потрясаянедаром украденным ножом, срываясь со скользких уступов, цепляясь за чтопопало, иногда ползя на коленях, он стремился к столбам. Он то пропадал вполной мгле, то вдруг освещался трепещущим светом.

Добравшись до столбов, уже по щиколотку в воде, он содрал ссебя отяжелевший, пропитанный водою таллиф, остался в одной рубахе и припал кногам Иешуа. Он перерезал веревки на голенях, поднялся на нижнюю перекладину,обнял Иешуа и освободил руки от верхних связей. Голое влажное тело Иешуаобрушилось на Левия и повалило его наземь. Левий тут же хотел взвалить его наплечи, но какая-то мысль остановила его. Он оставил на земле в воде тело сзапрокинутой головой и разметанными руками и побежал на разъезжающихся вглиняной жиже ногах к другим столбам. Он перерезал веревки и на них, и два телаобрушились на землю.

Прошло несколько минут, и на вершине холма остались толькоэти два тела и три пустых столба. Вода била и поворачивала эти тела.

Ни Левия, ни тела Иешуа на верху холма в это время уже небыло.

Утром в пятницу, то есть на другой день после проклятогосеанса, весь наличный состав служащих Варьете – бухгалтер Василий СтепановичЛасточкин, два счетовода, три машинистки, обе кассирши, курьеры, капельдинеры иуборщицы, – словом, все, кто был в наличности, не находились при деле на своихместах, а все сидели на подоконниках окон, выходящих на Садовую, и смотрели нато, что делается под стеною Варьете. Под этой стеной в два ряда лепиласьмноготысячная очередь, хвост которой находился на Кудринской площади. В головеэтой очереди стояло примерно два десятка хорошо известных в театральной Москвебарышников.

Очередь держала себя очень взволнованно, привлекала вниманиеструившихся мимо граждан и занималась обсуждением зажигательных рассказов овчерашнем невиданном сеансе черной магии. Эти же рассказы привели в величайшеесмущение бухгалтера Василия Степановича, который накануне на спектакле не был.Капельдинеры рассказывали бог знает что, в том числе, как после, окончаниязнаменитого сеанса некоторые гражданки в неприличном виде бегали по улице, ипрочее в том же роде. Скромный и тихий Василий Степанович только моргалглазами, слушая россказни обо всех этих чудесах, и решительно не знал, что емупредпринять, а между тем предпринимать нужно было что-то, и именно ему, так какон теперь остался старшим во всей команде Варьете.

К десяти часам утра очередь жаждущих билетов до тоговспухла, что о ней дошли слухи до милиции, и с удивительной быстротой былиприсланы как пешие, так и конные наряды, которые эту очередь и привели внекоторый порядок. Однако и стоящая в порядке змея длиною в километр сама посебе уже представляла великий соблазн и приводила граждан на Садовой в полноеизумление.

Это было снаружи, а внутри Варьете тоже было очень неладно.С самого раннего утра начали звонить и звонили непрерывно телефоны в кабинетеЛиходеева, в кабинете Римского, в бухгалтерии, в кассе и в кабинете Варенухи.Василий Степанович сперва отвечал что-то, отвечала и кассирша, бормотали что-тов телефон капельдинеры, а потом и вовсе перестали отвечать, потому что навопросы, где Лиходеев, Варенуха, Римский, отвечать было решительно нечего.Сперва пробовали отделаться словами «Лиходеев на квартире», а из городаотвечали, что звонили на квартиру и что квартира говорит, что Лиходеев вВарьете.

Позвонила взволнованная дама, стала требовать Римского, ейпосоветовали позвонить к жене его, на что трубка, зарыдав, ответила, что она иесть жена и что Римского нигде нет. Начиналась какая-то чепуха. Уборщица ужевсем рассказала, что, явившись в кабинет финдиректора убирать, увидела, чтодверь настежь, лампы горят, окно в сад разбито, кресло валяется на полу иникого нету.

В одиннадцатом часу ворвалась в Варьете мадам Римская. Онарыдала и заламывала руки. Василий Степанович совершенно растерялся и не знал,что ей посоветовать. А в половине одиннадцатого явилась милиция. Первый же исовершенно резонный ее вопрос был:

– Что у вас тут происходит, граждане? В чем дело?

Команда отступила, выставив вперед бледного и взволнованногоВасилия Степановича. Пришлось называть вещи своими именами и признаться в том,что администрация Варьете, в лице директора, финдиректора и администратора,пропала и находится неизвестно где, что конферансье после вчерашнего сеанса былотвезен в психиатрическую лечебницу и что, коротко говоря, этот вчерашний сеансбыл прямо скандальным сеансом.

Рыдающую мадам Римскую, сколько можно успокоив, отправилидомой и более всего заинтересовались рассказом уборщицы о том, в каком виде былнайден кабинет финдиректора. Служащих попросили отправиться по своим местам изаняться делом, и через короткое время в здании Варьете появилось следствие всопровождении остроухой, мускулистой, цвета папиросного пепла собаки счрезвычайно умными глазами. Среди служащих Варьете тотчас разнеслось шушуканье отом, что пес – не кто другой, как знаменитый Тузбубен. И точно, это был он.Поведение его изумило всех. Лишь только Тузбубен вбежал в кабинет финдиректора,он зарычал, оскалив чудовищные желтоватые клыки, затем лег на брюхо и скаким-то выражением тоски и в то же время ярости в глазах пополз к разбитомуокну. Преодолев свой страх, он вдруг вскочил на подоконник и, задрав оструюморду вверх, дико и злобно завыл. Он не хотел уходить с окна, рычал, ивздрагивал, и порывался спрыгнуть вниз.

Пса вывели из кабинета и пустили его в вестибюль, оттуда онвышел через парадный вход на улицу и привел следовавших за ним к таксомоторнойстоянке. Возле нее он след, по которому шел, потерял. После этого Тузабубенувезли.

Следствие расположилось в кабинете Варенухи, куда и стало поочереди вызывать тех служащих Варьете, которые были свидетелями вчерашнихпроисшествий во время сеанса. Нужно сказать, что следствию на каждом шагуприходилось преодолевать непредвиденные трудности. Ниточка то и дело рвалась вруках.

Афиши-то были? Были. Но за ночь их заклеили новыми, и теперьни одной нет, хоть убей. Откуда взялся этот маг-то самый? А кто ж его знает.Стало быть, с ним заключали договор?

– Надо полагать, – отвечал взволнованный Василий Степанович.

– А ежели заключали, так он должен был пройти черезбухгалтерию?

– Всенепременно, – отвечал, волнуясь, Василий Степанович.