– Так где же он?

– Нету, – отвечал бухгалтер, все более бледнея и разводяруками. И действительно, ни в папках бухгалтерии, ни у финдиректора, ни уЛиходеева, ни у Варенухи никаких следов договора нет.

Как фамилия-то этого мага? Василий Степанович не знает, онне был вчера на сеансе. Капельдинеры не знают, билетная кассирша морщила лоб,морщила, думала, думала, наконец сказала:

– Во... Кажись, Воланд.

А может быть, и не Воланд? Может быть, и не Воланд, можетбыть, Фаланд.

Выяснилось, что в бюро иностранцев ни о каком Воланде, аравно также и Фаланде, маге, ровно ничего не слыхали.

Курьер Карпов сообщил, что будто бы этот самый магостановился на квартире у Лиходеева. На квартире, конечно, тотчас побывали.Никакого мага там не оказалось. Самого Лиходеева тоже нет. Домработницы Грунинету, и куда она девалась, никто не знает. Председателя правления НиканораИвановича нету, Пролежнева нету!

Выходило что-то совершенно несусветное: пропала вся головкаадминистрации, вчера был странный скандальный сеанс, а кто его проводил и почьему наущению – неизвестно.

А дело тем временем шло к полудню, когда должна былаоткрыться касса. Но об этом, конечно, не могло быть и разговора! На дверяхВарьете тут же был вывешен громадный кусок картона с надписью: «Сегодняшнийспектакль отменяется». В очереди началось волнение, начиная с головы ее, но,поволновавшись, она все-таки стала разрушаться, и через час примерно от нее наСадовой не осталось и следа. Следствие отбыло для того, чтобы продолжать своюработу в другом месте, служащих отпустили, оставив только дежурных, и двериВарьете заперли.

Бухгалтеру Василию Степановичу предстояло срочно выполнитьдве задачи. Во-первых, съездить в комиссию зрелищ и увеселений облегченноготипа с докладом о вчерашних происшествиях, а во-вторых, побывать в финзрелищномсекторе для того, чтобы сдать вчерашнюю кассу – 21711 рублей.

Аккуратный и исполнительный Василий Степанович упаковалденьги в газетную бумагу, бечевкой перекрестил пакет, уложил его в портфель и,прекрасно зная инструкцию, направился, конечно, не к автобусу или трамваю, а ктаксомоторной стоянке.

Лишь только шоферы трех машин увидели пассажира, спешашегона стоянку с туго набитым портфелем, как все трое из-под носа у него уехалипустыми, почему-то при этом злобно оглядываясь.

Пораженный этим обстоятельством бухгалтер долгое время стоялстолбом, соображая, что бы это значило.

Минуты через три подкатила пустая машина, и лицо шоферасразу перекосилось, лишь только он увидел пассажира.

– Свободна машина? – изумленно кашлянув, спросил ВасилийСтепанович.

– Деньги покажите, – со злобой ответил шофер, не глядя напассажира.

Все более поражаясь, бухгалтер, зажав драгоценный портфельпод мышкой, вытащил из бумажника червонец и показал его шоферу.

– Не поеду! – кратко сказал тот.

– Я извиняюсь... – начал было бухгалтер, но шофер егоперебил:

– Трешки есть?

Совершенно сбитый с толку бухгалтер вынул из бумажника дветрешки и показал шоферу.

– Садитесь, – крикнул тот и хлопнул по флажку счетчика так,что чуть не сломал его. – Поехали.

– Сдачи, что ли, нету? – робко спросил бухгалтер.

– Полный карман сдачи! – заорал шофер, и в зеркальцеотразились его наливающиеся кровью глаза, – третий случай со мной сегодня. Да ис другими то же было. Дает какой-то сукин сын червонец, я ему сдачи – четырепятьдесят... Вылез, сволочь! Минут через пять смотрю: вместо червонца бумажка снарзанной бутылки! – тут шофер произнес несколько непечатных слов. – Другой –за Зубовской. Червонец. Даю сдачи три рубля. Ушел! Я полез в кошелек, а оттудапчела – тяп за палец! Ах ты!.. – шофер опять вклеил непечатные слова, – ачервонца нету. Вчера в этом Варьете (непечатные слова) какая-то гадюка –фокусник сеанс с червонцами сделал (непечатные слова).

Бухгалтер обомлел, съежился и сделал такой вид, как будто исамое слово «Варьете» он слышит впервые, а сам подумал: «Ну и ну!..»

Приехав куда нужно, расплатившись благополучно, бухгалтервошел в здание и устремился по коридору туда, где находился кабинетзаведующего, и уже по дороге понял, что попал не вовремя. Какая-то суматохацарила в канцелярии зрелищной комиссии. Мимо бухгалтера пробежала курьерша сосбившимся на затылок платочком и вытаращенными глазами.

– Нету, нету, нету, милые мои! – кричала она, обращаясьнеизвестно к кому, – пиджак и штаны тут, а в пиджаке ничего нету!

Она скрылась в какой-то двери, и тут же за ней послышалисьзвуки битья посуды. Из секретарской комнаты выбежал знакомый бухгалтерузаведующий первым сектором комиссии, но был в таком состоянии, что бухгалтеране узнал, и скрылся бесследно.

Потрясенный всем этим бухгалтер дошел до секретарскойкомнаты, являвшейся преддверием кабинета председателя комиссии, и здесьокончательно поразился.

Из-за закрытой двери кабинета доносился грозный голос,несомненно пренадлежащий Прохору Петровичу – председателю комиссии. «Распекает,что ли, кого?» – подумал смятенный бухгалтер и, оглянувшись, увидел другое: вкожаном кресле, закинув голову на спинку, безудержно рыдая, с мокрым платком вруке, лежала, вытянув ноги почти до середины секретарской, личный секретарьПрохора Петровича – красавица Анна Ричардовна.

Весь подбородок Анны Ричардовна был вымазан губной помадой,а по персиковым щекам ползли с ресниц потоки раскисшей краски.

Увидев, что кто-то вошел, Анна Ричардовна вскочила, кинуласьк бухгалтеру, вцепилась в лацканы его пиджака, стала трясти бухгалтера икричать:

– Слава богу! Нашелся хоть один храбрый! Все разбежались,все предали! Идемте, идемте к нему, я не знаю, что делать! – И, продолжаярыдать, она потащила бухгалтера в кабинет.

Попав в кабинет, бухгалтер первым долгом уронил портфель, ивсе мысли в его голове перевернулись кверху ногами. И надо сказать, было отчего.