— Ты что умничаешь, Долорес? — хриплым, дрожащим голосомспросила Вера.

Она говорила так, как в те дни, когда больше солнечных лучейнаходили дорогу в ее чердак. Я знала, что позже она может затеять со мнойссору, но не очень-то волновалась на этот счет — тогда я просто радовалась, чтоона хоть что-то понимает. Честно говоря, это напоминало мне старые времена. Триили четыре месяца она была просто бесчувственной колодой, и приятно было видетьее возвращение… или возвращение той прежней Веры, если вы понимаете, что я имеюв виду.

— Нет, Вера, — откликнулась я. — Если бы я была умной, тодавным-давно отказалась бы от работы у тебя.

Я ожидала, что Вера прокричит мне что-нибудь в ответ, но онаэтого так и не сделала. Поэтому я продолжала развешивать ее простыни, панталоныи все остальное. В корзинке оставалась еще половина белья, когда я замерла. Уменя возникло плохое предчувствие. Я не могу сказать, почему и когда оновозникло.

И на какое-то мгновение странная мысль промелькнула у меня вголове: «Эта девчушка в беде… та, которую я видела в день солнечного затмения,та, которая видела меня. Сейчас она уже взрослая, почти такого же возраста, каки Селена, но она в ужасной беде».

Я оглянулась и посмотрела вверх, почти уверенная, что увижутеперь уже ту малышку в ярком полосатом платьишке и с помадой цвета перечноймяты на губах, но я никого не увидела, и это было плохо. Это было плохо потому,что…

Вера должна была быть здесь, чуть не вываливающаяся из окна,наблюдающая за тем, сколько прищепок использую я, развешивая простыни. Но онаисчезла, и я не поняла, как такое могло случиться, потому что, я сама усадилаее в кресло, а потом придвинула его к окну так, как она любила.

Потом я услышала ее крик:

— До-х-лоооо-рессс!!!

Я чуть не остолбенела, услышав это. Энди! Как будто Джовоскрес из мертвых. На секунду я застыла на месте. Затем снова раздался крик, ия поняла, что это кричит Вера.

— До-х-лооо-рессс! Пыльные зайчики! Они повсюду! О Господи!До-х-лооо-рессс, помоги! Помоги мне!!!

Я повернулась, чтобы бежать в дом, но перевернула проклятуюкорзинку с бельем, а потом запуталась в только что развешанных простынях. Мнепришлось пробивать себе путь, и целую минуту казалось, что у простынь вырослируки, и они пытаются задушить или задержать меня. И пока продолжалась мояборьба, Вера не переставала кричать, и мне вспомнился виденный мною однаждысон, когда мне пригрезилась голова из пыли с острыми, как кинжалы, зубами.Только теперь мой внутренний взгляд увидел, что у этой головы лицо Джо, глазаего были пусты и темны, как будто кто-то вставил два куска угля в облако пыли,в котором они и парили.

— Долорес, умоляю, иди быстрее! Быстрее, пожалуйста! Пыльныезайчики! ПЫЛЬНЫЕ ЗАЙЧИКИ ПОВСЮДУ!!!

Потом она просто визжала. Это было ужасно. Даже в самомкошмарном сне не могло присниться, что такая старая жирная сука, как ВераДонован, может так громко орать. Ощущение было такое, будто геенна огненная,Всемирный потоп и конец света — все вместе обрушилось на меня.

Каким-то образом мне удалось избавиться от удушающих объятийпростынь, и, поднимаясь на террасу, я почувствовала, что у меня лопнулабретелька комбинации, совсем как в день затмения, когда Джо чуть не убил меня,а я лишь чудом смогла отделаться от него. Вам, наверное, известно чувство,когда вам кажется, что вы уже были здесь и знаете все, что люди скажут вам ещедо того, как они произнесут хоть слово. Это чувство было настолько сильным,будто меня со всех сторон обступили привидения, тыкающие в меня невидимымипальцами.

И вот что интересно. Они ощущались как привидения из пыли.

Пробежав через кухню, я молнией взлетела по ступенькам, ивсе это время Вера не переставала орать и визжать, визжать. Комбинация началасползать вниз, и когда я уже оказалась на лестничной площадке, то была почтиуверена, что, оглянувшись, увижу Джо, готового вцепиться в меня.

И тут я увидела Веру. Она направлялась к лестнице,повернувшись ко мне спиной и крича что есть мочи. Сзади у нее на халате былоогромное коричневое пятно — но теперь она обделалась не из-за стервозности илиназло мне — это было результатом охватившего ее панического ужаса.

Ее кресло-каталка стояло у двери в спальню. Должно быть, онавысвободилась из него, когда увидела то, что так сильно испугало ее. Прежде,когда ее охватывали страхи, она застывала на месте и взывала о помощи, инайдется множество людей, которые подтвердят, что она не могла двигаться, новчера она сделала это; клянусь вам. Она каким-то образом ослабила тормознойпривод, развернула кресло, пересекла комнату, кресло врезалось в дверной проем,а потом Вера встала и, теряя равновесие, двинулась в холл.

Я застыла на месте, следя за ее движениями и думая,насколько же ужасным было увиденное ею, раз ух ей удалось сделать это: встать ипойти после стольких лет неподвижности — так что же было тем, что она называлапыльными зайчиками?

Но я видела, куда она направляется — как раз к началулестницы.

— Вера, — закричала я. — Вера, прекрати валять дурака! Тыупадешь! Остановись!

Я бросилась вслед за ней. Чувство, что все это уже было,снова охватило меня, только теперь мне казалось, что это я и Джо, что это япытаюсь удержаться и спастись.

Я не знаю, слышала ли меня Вера, а если и слышала, то непоказалось ли ей, что я нахожусь впереди нее, а не сзади. Наверняка я знаютолько то, что она продолжала кричать,

«Долорес, помоги! Помоги мне, Долорес! Зайчики из пыли!» — ипродолжала двигаться вперед.

Она уже почти миновала коридор. Я промчалась мимо дверей еекомнаты и чертовски больно ударилась ногой о кресло — вот здесь, видите, синяк?Я мчалась на всех парусах, выкрикивая:

«Остановись, Вера! Остановись!» — пока не сорвала голос.

Она пересекла лестничную площадку и ступила одной ногой впустоту — я не могла бы уже спасти ее — единственное, что я могла бы сделать,так это упасть вместе с ней, — но в подобных ситуациях действуют не раздумывая,не помышляя о возможных последствиях. Я подлетела к ней в тот самый момент,когда ее нога зависла в воздухе, а тело стало крениться вперед. Мельком явзглянула на ее лицо. Не думаю, чтобы она понимала, что падает; лицо ееотражало панический ужас — я видела это выражение и раньше, но никогда оно небыло настолько страшным, и, должна вам сказать, оно не имело никакого отношенияк страху, связанному с падением. Она думала о том, что было позади, а не о том,что впереди.

Я попыталась схватить Веру, но между указательным и среднимпальцами зацепилась только складка ее халата. Она проскользнула между пальцами,как шепот.