Лавров погрузился в пучину зыбкой реальности, основанной на отрывочных и порой противоречивых фактах. Он не понимал мотивов Глории и злился на нее и на себя. Она что-то скрывает... Но почему, черт возьми?!

Он поймал себя на том, что воспринимает Таленникова как соперника. Нелепо! Глупее не придумаешь! Ведь карлик умер и никак не мог выступать конкурентом живому Лаврову. Да и вообще, была ли Глория с ним знакома?

Как ни дико это признавать, Лавров возненавидел Агафона, которого ни разу в жизни не видел. Тем не менее он чувствовал, что столкнулся с карликом на узкой дорожке – не разминуться. Между ними началась незримая дуэль, невозможная априори... Но Лавров готов был поклясться, что находится на линии огня, под прицелом. И чей выстрел будет первым – неизвестно. Карлик имел какие-то виды на Глорию... в этом Лавров не сомневался. Он возник из небытия и стал третьим, превратив и без того безрассудную любовную игру Лаврова в призрачный треугольник. Третьего не было... но его присутствие ощущалось во всем. Даже в том, что Лавров неотступно думал о нем. Он осознавал свою уязвимость в сравнении с карликом, который был за пределами досягаемости...

Разумеется, ничего подобного начальник охраны Глории не говорил. Он сообщил ей только общие сведения о Таленникове, добытые оперативным путем.

– Откуда ты все это узнал? – холодно удивилась вдова.

– Паспортный стол, соседи, воспитатели и учителя из интерната для детей с физическими недостатками...

– И что же?

– Ты была знакома с ним?

– Идиотский вопрос...

– Ты не ответила.

– Я просто хочу купить его дом. Мне место понравилось. Санта признался, что он является наследником. В отличие от тебя я сумела его разговорить.

– Хозяин завещал дом слуге?

– А кому еще? Ты же сам сказал, что у Агафона нет родственников.

– Что еще поведал тебе хитрый Санта?

– Ничего особенного...

– Может, этот верзила, зная о завещании, и убил своего хозяина?

Лавров был осведомлен о том, что смерть Таленникова была признана естественной. Он нарочно делал выпады, надеясь вывести Глорию из равновесия и заставить совершить оплошность.

Она рассмеялась, глядя прямо ему в глаза.

– За кого ты меня принимаешь?

«За опасную хищную стерву, – подумал он. – Чертовски красивую. Чертовски соблазнительную!»

– А как же Прокудинка? – спросил он, уводя разговор в сторону. – Тебя уже не интересует дом твоего бывшего поклонника? Кстати, он тоже мертв.

– Что значит «тоже»?

– Не многовато ли смертей? Нефедов, затем похитители... твой муж... Таленников, наконец?

Глория не поддавалась на его провокации. Она сделала вид, что не поняла намека.

– Я пока выбираю, какой дом приобретать. Может, куплю в Прокудинке... может, в Черном Логе... А Санту найму водителем. Должен же кто-то меня возить в город?

Лавров поперхнулся чаем, которым она угощала его на своей кухне.

– Испугался? Шучу, шучу, – без улыбки сказала Глория. – Как думаешь, из Санты получился бы хороший телохранитель?

Они незаметно поменялись ролями. Теперь она подтрунивала над Лавровым. Он мгновенно вскипел. Его спас телефонный сигнал.

– Извини...

Глория встала и отошла с мобильником к окну. На дисплее высветился незнакомый номер. В трубке пророкотал приветствие вальяжный мужской бас.

– Это Берестов, друг Алины Нефедовой, – представился бас. – Решил помочь ей с продажей недвижимости. Я по поводу дома в Прокудинке... Вы собирались его покупать?

«Прокудинка! Легка на помине, – подумала Глория. – Как кстати!»

– Да... было дело.

– Я неплохо разбираюсь в этом, – любезно объяснил он. – Могу произвести профессиональную оценку объекта, если понадобится, ускорить оформление. Вы не против, если я покажу вам сии хоромы?

Деревня Прокудинка

Лавров ворчал всю дорогу из Москвы до дома Нефедовых.

«Что за игру затеяла Глория? – недоумевал он. – То в Черный Лог тащимся по ее милости, то сюда...»

– Ты знаешь этого Берестова?

– Нет... – сухо ответила она. – Он назвался другом Алины, сестры Паши Нефедова.

– А ты сразу поверила! Как можно быть такой беспечной? Однажды ты уже отправилась на свидание в Прокудинку...

– Прекрати.

– Надеюсь, нас там не встретят вооруженные бандиты! – мстительно выпалил Лавров.

Он нарочно испортил Глории настроение. Пусть боится – осторожнее будет.

Опасения, к счастью, не оправдались. У деревянного забора стоял забрызганный грязью черный «Лексус», возле которого прохаживался презентабельный господин лет сорока пяти на вид, в костюме и галстуке. Он выразительно постучал пальцем по циферблату дорогих часов.

– Опаздываем...

– Простите, заблудились чуток, – вежливо улыбнулся Лавров, пожимая протянутую господином руку. – Пришлось петлять, дорогу спрашивать. Мы здесь ни разу не были.

Глория молча разглядывала Берестова. Неужели это и есть жених Алины, которым та хвалилась? Похоже на то. Человек он явно занятой, бережет время. Показывать обычную деревянную дачку вряд ли явился бы самолично, не будь у него особого интереса.

– Это мой секретарь, – представила она Лаврова. – Я без него как без рук.

– Я понял, – усмехнулся господин. – Что ж... идемте?

Берестов ни словом не обмолвился о произошедшем накануне инциденте со старушкой Митрофанихой. Хотя перед встречей не поленился, заехал в районную больницу, проведал пострадавшую, оставил еды и денег на лечение. Поговорил с гравврачом. Тот рассыпался в любезностях и заверил, что жизнь старушки вне опасности... благодаря своевременно оказанной помощи. Кости черепа у нее оказались на редкость крепкими, несмотря на возраст. Так что полежит месяц и поправится.

«Вот и славно!» – обрадовался Берестов. Не дай бог преставилась бы знахарка, объясняйся потом с милицией и родственниками. А так все в ажуре. И совесть чиста, и бабка жива.

«Травма средней тяжести, – сообщил врач. – Участковый приезжал, беседовал с пострадавшей. Она ничего не помнит...»

«Но говорить она может?»

«Может... только сказать ей было нечего. Вероятно, у нее закружилась голова, она упала и ударилась обо что-то затылком. Знаете, со временем память восстановится, и, скорее всего, старушка все вспомнит. Но пока ждать этого от нее не стоит...»

«Вы передали участковому мою визитку?»

«Да, конечно! – кивнул доктор. – Только он звонить не будет. Ему лишняя работа ни к чему! Старушка жива, он запишет все как несчастный случай или бытовую травму... поверьте моему опыту».