которых вызвали для поддержки, стояли в ожидании инструкций.

– Директор? – спросили они.

На лице Толстой Фрэн появилось выражение праведного смирения. Она ожидала этого от нас все время. Привилегированные, высокомерные, недостойные спасения. Она скрестила руки.

– Вызывайте полицию.

42

Мы бежали, разбегаясь, как полевые мыши. В классные комнаты, под скамейки, за курилку, зажатую между научным блоком и хозяйственным сараем. Некоторые из нас бросились в главный зал, где ныряли за занавески или падали под сцену, неподвижные, как трупы в пустых сундуках. Мы со Скиппер накрыли головы плащами, взялись за руки и помчались к общежитию. Задыхаясь, мы закружились от волнения и ворвались в мою комнату в общежитии.

Там мы обнаружили, что окно широко распахнуто. Занавески хлопали.

– Ну-ну, – сказала Скиппер. – Посмотрите, кто это.

Обрамленная оконной рамой, маленькая, похожая на птицу, одетая в блестки и перья. Несмотря на свой страх высоты, Джерри сидела на самом краю подоконника. Ее волосы были уложены гелем и туго свернуты в идеальный пучок, губы были выкрашены в ярко-красный цвет, ресницы скручены и посыпаны блестками. Она вся была неподвижна, за исключением одного пальца, который проделывал дыру в ее колготках телесного цвета, пробивая себе путь на свободу.

– Отвали, – сказала Джерри.

Она едва повернула голову. Я видела, как по ее щекам текли две длинные угольные полосы, прорезавшие толстый слой сценического макияжа, который она наносила перед соревнованиями.

– Что? Нет медальки? – сказала Скиппер, делая вид, что надулась. – Вот невезуха.

Джерри ничего не сказала. Ее палец продолжал ковырять колготки, ныряя в маленькую дырочку, пока она не стала шириной с колено.

Позже пресса много говорила о конкуренции Джерри. Как оказалось, Джерри выполняла простую комбинацию и, отвлекшись, свернула с оси и рухнула на землю. Вместо того чтобы продолжить программу, она какое-то время лежала на спине, упав ниц на лед, несмотря на десятилетние тренировки. Затем под наблюдением тренера и товарищей по команде она встала и вышла с катка. Это был последний раз, когда она надевала коньки.

– Бедная маленькая Джеральдина, – сказала Скиппер детским голосом.

Она взяла один из белых ботинок Джерри, который лежал сверху сумки. Она трясла им за шнурки прямо перед носом Джерри, как будто дразнила кошку. Взгляд Джерри переместился на шпиль часовни. Она почти не моргала.

Мы настолько привыкли к ужасному характеру Джерри – ругательствам, буйным взрывам, хлопанью дверьми, – что это внезапное безразличие стало неожиданностью. Взволнованная, Скиппер выронила конек из открытого окна, затем подняла второй и бросила его.

– Ой, – сказала она, ухмыляясь мне.

Я помню, Джерри наклонилась, чтобы посмотреть, держась за раму, даже не позаботившись обезопасить себя. Она рассматривала белые коньки, лежащие на траве, как картину в галерее, – молчаливая, бесстрастная, с наклоненной в сторону головой, – затем свернулась клубочком, поджав колени под подбородок.

Скиппер, похоже, тоже не могла найти слов. Ее ноги были расставлены, как будто она стояла у ворот, ее челюсти стиснуты. Она осмотрела комнату в общежитии в поисках чего-нибудь еще, что могла бы бросить. Когда ее взгляд остановился на трехъярусной шкатулке для драгоценностей, в которой хранились все дешевые безделушки Джерри, одна ее бровь приподнялась, а губы скривились в жестокой улыбке. Она небрежно подошла и оперлась бедром о стол Джерри.

Узел в моем животе сжался.

Под тяжелыми складками плаща я сжала руку.

Скиппер постучала пальцами по крышке ящика.

– Бедная старушка Джерри, – сказала она. – Ты поссорились со своим папочкой? – она сделала вид, что задыхается. – Подожди, он тебя бросил?

Глаза Джерри были странно остекленевшими; трудно было сказать, слушала ли она вообще. Она почти не моргала. Ее бледный сценический макияж придавал ей безжизненный вид китайской куклы. Мне казалось, что ей действительно все равно, что мы делаем или говорим. Она смотрела на верхушку обувного дерева, слегка изгибающуюся на ветру. Мое горло пульсировало от беспокойства. Мир внезапно показался угрожающим, ненадежным местом. Я понятия не имела, что Джерри собирается делать дальше, что она может сказать. Она могла бы рассмеяться или вытащить пистолет из-под перьев, и я бы не удивилась.

Скиппер, казалось, ничего не замечала. Она прикрыла рот, словно потрясенная.

– О нет, – ахнула она. – Боже мой, ты же не беременна от него снова, не так ли? Топ-топ, Джо. Пора Джерри снова отправиться к доктору Хэдфилду.

Это, наконец, и привлекло внимание Джерри.

Она моргнула, как будто проснулась от глубокого сна.

– Это то, что ты им сказала, да? – спросила она категорически.

Скиппер вопросительно взглянула в мою сторону. Я сделала вид, что ничего не замечаю.

Мои щеки горели. Я желала, чтобы Джерри Лейк никогда не родилась. Я молилась, чтобы невидимая рука протянулась и вытолкнула ее в открытое окно. Чтобы какая-нибудь стимфалийская птица налетела и схватила ее когтями.

Скиппер тяжело вздохнула и села на край стола, где она открыла крышку шкатулки Джерри. Она взяла пару дешевых золотых сережек-колец и поднесла их к ушам.

– Как жаль твою пропавшую булавку, конечно, – сказала она.

– Тварь, – сказала Джерри.

– Ну-ну. Нет нужды в нецензурной лексике.

– Почему ты не можешь просто оставить меня в покое? Убирайся из моей комнаты, – сказала Джерри и ткнула подбородком в дверь. – Отвали от меня.

Теперь Джерри стояла спиной к открытому окну. Позади нее я могла видеть зигзаги факелов, с которыми учителя рыскали по саду, прогоняя девочек из кустов. Раздался свист, крик, за спиной мелькали какие-то фигуры с напудренными седыми волосами, развевались плащи.

– Скажи ей, чтобы она убиралась, – сказала мне Джерри. – Или я…

– Или ты что? – с любопытством спросила Скиппер.

Джерри бросила на меня опасный взгляд. В ее глазах были две маленькие темные дырочки. Я почувствовала, как узел в моей груди затягивается все туже и туже. Я хотела сжать ее горло, чтобы заставить замолчать, сжать так сильно, чтобы она не смогла выговорить ни слова.

– Ради бога, – прошипела я, не в силах больше терпеть.

Я подошла к своему столу и вынула синюю шпильку.

– Вот.

Джерри посмотрела на мою ладонь. Ее рот расширился. Я могла видеть один из двух ее клыков, залитых красной помадой.

– Ты? Ты корова.

Она рванулась вперед с подоконника, чтобы схватить заколку, но Скиппер, быстрее поднявшись, добралась до нее первой. Она выхватила шпильку из моей ладони и подняла ее высоко в воздухе.

– Отдай мне, – прошипела Джерри.

Она стала очень неподвижной.

– Я сказала, дай мне.

Скиппер улыбнулась и просунула конец шпильки между зубами, проверяя золото.

– Оно даже не настоящее. Смотри, – сказала Скиппер. Она взяла ее между большими пальцами рук и начала нажимать.

– Нет.

Раздался щелчок, словно сломали куриную