Стена дома находилась справа от него, он осторожно вышел наусыпанную гравием тропинку, освещенную широким лучом света, падающим изоткрытого окна, и ясно услышал говор мужских голосов.

– Господи! Ну что за идиоты, – ругнулсяЭнтони. – Неплохо бы их пугнуть.

Он подкрался к окну и немного наклонился, чтобы оставатьсянезамеченным, потом очень осторожно поднял голову на уровень подоконника изаглянул в комнату.

За столом расположилась мужская компания. Четверо из нихбыли крупными, плотными особями, с высокими скулами и раскосыми венгерскимиглазами. Двое других – маленькие, подвижные, суетливые – походили на крыс. Ониизъяснялись на французском, но четверо крупных мужчин говорили на нем неуверенно,хриплыми, гортанными голосами.

– Босс? – прорычал один из них. – Ну, когдаже он приедет?

Один из тех, что поменьше, пожал плечами:

– Теперь уже с минуты на минуту.

– Пора бы уже, – проворчал первый. – Я этоговашего босса никогда не видел, но сколько великих, славных дел мы могли бысовершить за эти дни праздного ожидания!

– Глупец, – с некоторой горечью произнес маленькийчеловек, скорее всего француз. – Ваша драгоценная компания только на то испособна, что попадаться в руки полиции! Гориллы-неумехи!

– Ага! – пророкотал другой коренастыймалый. – Вы оскорбляете Братство? Хотите, чтобы вас нашли со знакомКрасной Руки на шее?

Он приподнялся, свирепо глядя на наглеца, но один изсобратьев дернул его за рукав.

– Не надо ссориться, – примирительно сказалон. – Мы же делаем одно общее дело. Насколько я слышал, Король Виктор нетерпит неповиновения.

Энтони услышал в темноте шаги часового и спрятался закустом.

– Кто это? – спросил один из мужчин.

– Карло совершает обход.

– А! А как там с узником?

– С ним все в порядке. Быстро приходит в себя. Ужеоправился от моего удара по голове.

Энтони тихо отодвинулся.

«Господи! Что за люди, – подумал он. – Обсуждаютсвои проблемы при открытом окне, а этот дурак Карло расхаживает вокруг дома,как слон, и ничего не видит, как летучая мышь! К тому же герцословаки ифранцузы вот-вот подерутся. Да, штаб Короля Виктора в опасном положении.Забавно, очень забавно было бы преподать им урок».

С минуту он стоял в нерешительности, чему-то улыбаясь.

Вдруг у него над головой раздался приглушенный стон.

Энтони посмотрел вверх. Стон повторился.

Энтони быстро огляделся. Карло появится еще не скоро.Ухватившись за толстый ствол дикого винограда, он ловко вскарабкался доподоконника второго этажа. Окно было закрыто, но инструментом, вынутым изкармана, он отодвинул засов.

Послушав с минуту, он легко спрыгнул в комнату. В дальнемуглу стояла кровать, на ней лежал человек, фигура которого была едва различимав полумраке.

Энтони подошел к кровати и осветил карманным фонарем лицопленника. Это было лицо иностранца, бледное и изнуренное. Голова его былаобмотана толстым слоем бинтов.

Руки и ноги его были связаны. Увидев Энтони, человек несумел скрыть удивления.

Энтони склонился над ним, но, услышав у себя за спинойкакой-то шум, развернулся и полез в карман пиджака.

Его остановила резкая команда:

– Руки вверх, сынок! Ты не ожидал увидеть меня здесь,но я сел на вокзале Виктория на тот же поезд, что и ты!

В дверях стоял мистер Хирам Фиш. Он улыбался, а в руке унего блестел большой автоматический пистолет.

После обеда лорд Катерхэм, Вирджиния и Бандл сидели вбиблиотеке. Это был вечер четверга. Со времени довольно таинственногоисчезновения Энтони прошло часов тридцать.

Бандл по крайней мере седьмой раз повторяла последние словаЭнтони, сказанные у Гайд-парка.

– «Спасибо, я вернусь сам», – задумчиво повторилаВирджиния. – Похоже, он не собирался отсутствовать так долго. И вещи своиоставил здесь.

– И он не сказал вам, куда едет?

– Нет, – ответила Вирджиния, глядя прямо передсобой. – Он ничего мне не говорил.

Минуту-другую стояла тишина, которую нарушил лорд Катерхэм.

– Я бы сказал, – произнес он, – держать отельменее хлопотно, чем загородное поместье.

– Вы имеете в виду…

– Маленькую табличку, которая висит во всех номерах:«Постояльцы должны сообщить администрации о своем отъезде до двенадцати часовдня».

Вирджиния улыбнулась.

– Вынужден признаться, – продолжал он, – чтоя старомоден и неразумен. Я знаю, сейчас модно приезжать и уезжать когдазаблагорассудится, словно ты остановился в отеле. Та же свобода передвижений,разве что никто тебе не предъявит счет!

– Ты старый брюзга, – упрекнула его Бандл. –У тебя есть мы с Вирджинией. Что тебе еще надо?

– Ничего, ничего, – поспешно заверил их лордКатерхэм. – Дело вовсе не в этом. Дело в принципе. Моя жизнь полнабеспокойства. Хотя последние двадцать четыре часа я провел почти идеально.Покой, полный покой. Ни ограблений, ни какого бы то ни было другого насилия, нидетективов, ни американцев. Но я бы получил от этого покоя еще большеудовлетворения, если бы чувствовал себя по-настоящему в безопасности. Я всевремя повторял себе: «Кто-то из них может появиться в любую минуту». И это мнеотравляло все удовольствие.

– Что ж, пока никто не появился, – отозваласьБандл. – Мы в полном одиночестве, о нас, можно сказать, забыли. И Фишкак-то странно исчез. Он что-нибудь сказал?

– Ни слова. Когда я видел его в последний раз, он ходилвзад-вперед по розовому саду и курил эти свои отвратительные сигары. А потомсловно испарился.

– Наверное, его кто-то похитил, – выразила надеждуБандл.

– Через день-другой, полагаю, люди из Скотленд-Ярдавытащат из озера его тело, – оживленно подхватил лорд. – Поделом мне.В мои годы мне бы спокойно отправиться за границу, заботиться о своем здоровье,а не позволять Ломаксу вовлекать себя в рискованные игры. Я…

Его прервал Тредуэлл.

– Ну, – раздраженно спросил лорд Катерхэм, –что там?