– Ой, бедняжечка, – пожалела меня Ирка, – а у нас всетип-топ. Света нет, холод наползает! Пришлось этой мымре в плед закутаться.

– Полковник ничего не заподозрил?

– Возмущался, закричал: «Ира! Что происходит?»

– А ты?

Домработница засмеялась.

– Сказала – ветер сильный дует, дерево повалил в Опушкове,прямехонько на электропровода ствол угодил, надо ждать, пока починят!

– Про генератор он вспомнил?

– Конечно.

– Как ты объяснила, что он не работает?

– Так дуб же все линию повредил! И основную и местную,генераторную!

Я усмехнулась, генератор стоит вплотную к особняку, от негопротянут под землей кабель, хорошо, что полковник совершенно техническибезграмотен и принял на веру на редкость глупые объяснения Ирки.

– Не волнуйтесь, Дарь Иванна, собак я к нам с Ванькой в домикотвела, спят на кровати в тепле, – говорила домработница, – сама размахайкунацепила, меховую, и валеночки. Полковнику чапки приволокла, дубленые, натянулана него душегрейку мохеровую, а эти врачи пусть зубами щелкают!

– Скоро приедет Маня.

– Йес! – обрадовалась Ирка. – Ну я Марине не завидую! Вы впробке стойте спокойно!

Я положила трубку на сиденье и полезла за сигаретами. Нупочему меня так раздражает затор? Мне ведь, если разобраться, спешить некуда!Нет бы без волнения покурить, потрепаться с приятельницами, послушать, в концеконцов, радио! Ну почему то же время, проведенное в кафе, не напрягает меня?

Кстати, о харчевнях! Может, тут где-нибудь есть приятноеместечко?

Я принялась глазеть по сторонам, но по обе стороны шоссетянулся лес. Поток машин дрогнул и продвинулся на пару метров вперед, передглазами возник щит: «Свалка – 2 км. Сброс мусора запрещен. Штраф 10 000 руб.».

Я окончательно приуныла. Если думаете, что я сейчасприближаюсь к столице, то ошиблись – как раз отдаляюсь от нее. Чтобы попасть вМоскву, мне надо проехать несколько километров в сторону области, развернутьсяи лететь назад. Я никогда не нарушаю правила, а на выезде из Фолпина нетправого поворота, вот я и подчинилась знаку со стрелкой. Похоже, что мнепридется тащиться до этой свалки, ближе разрыва в разметке нет.

Телефон вновь запрыгал на сиденье.

– Ты где? Можешь разговаривать? – деловито осведомилсяВанька.

– В дикой пробке стою, слушаю тебя внимательно.

– Зоя Андреевна носила в девичестве фамилию Фонарева.Килькиной она стала, выйдя замуж за Ивана Петровича.

Я щелкнула языком. Облом! Рухнула очень привлекательнаяверсия. Мне по непонятной причине пришла в голову мысль: что, если ЗояАндреевна Килькина и Елизавета Андреевна Ломейко – сестры? У них одинаковоеотчество, и, если признать родство теток, тогда становится понятно, какимобразом вдова вздорного военного оказалась в Фолпине. Ей нашептала про теплоеместечко Елизавета, служившая при Анне. Но, увы!

– Елизавета Андреевна, – мирно журчал Свиридов, – вышлазамуж за Богдана Ломейко.

– Эй, погоди, он ее сын!

– Ты не перебивай! Верно. Но и супруга звали Богданом, онумер за пару недель до появления ребенка на свет, вот мать и назвала мальчика вчесть отца. Не очень положительный получился парень, у него полно приводов вмилицию по малолетке, мелочовка всякая. Один раз его поймали, когда он вскрывалчужую машину, но в связи с нежным возрастом отпустили, еще он подозревался вограблении магазина, однако улик не нашлось. В семнадцать лет Богдан связался скриминальным авторитетом по кличке Луза, шестерил при нем. Парню светилаколония, он бы точно за решетку угодил, но тут Елизавета Андреевна побежала ввоенкомат и умолила взять сына в армию. Можно сказать, спасла его. Богданвыучился на шофера, потом вышел на гражданку и вроде перебесился. В одном местеводителем поработал, зарплата не устроила, в другом… наконец стал мусор возить,там и пахал до смерти. Убили его десять лет назад. Дело повисло, похоже, наркоманна него напал, на дозу не хватало, вот и тюкнул Ломейко по башке. Обычнаяситуация, тухлый висяк! Сколько их! Женат не был, правда, в деле есть протоколдопроса некоей Маргариты Шпынь, с ней Богдан незадолго до смерти крутил любовь.Девица на трассе в кафе работала, там они и познакомились. Но Рита ничегоинтересного не сообщила.

– Негусто!

– Верно, – согласился Иван, – хотя есть одна штучка, котораятебя заинтересует!

– Вываливай скорей!

– Зоя Андреевна уехала из городка Бруск, богом забытогоместечка, в Фолпино, в Подмосковье. Повезло бабенке, думаю, ей сестрицапособила.

– Какая сестрица? – подняла я уши.

– Ты чем слушаешь? – укорил Иван. – Елизавета Андреевна.

– Так она ей все же родственница! – возликовала я.

– Ну как с бабами тяжело, – вздохнул Свиридов, – сказал же!Елизавета стала Ломейко после замужества, выскочила за Богдана Ломейко, тотумер и…

– Слышала уже!

– Так чего еще надо?

– Почему ты решил, что Зоя и Елизавета сестры?

– По паспорту! Одна в девичестве Фонарева и вторая тоже!Отец у них один Андрей Петрович и мать Анна Павловна.

– Ты мне не сообщил девичью фамилию Елизаветы! – возмутиласья.

– Как бы не так! Елизавета Андреевна Фонарева! Плохослушала!

– Ты забыл самое главное!

– Я никогда не совершаю ошибок! – повысил голос Свиридов. –И ничего не упускаю из виду.

Я протяжно вздохнула. Вам встречался на жизненном путимужчина, способный произнести фразу: «Извините, я не прав»? Мне вот ни разу.Более того, если мои мужья попадали в глупое положение, то виноватой всегдаоказывалась я, потому что либо отвлекла его в ответственный момент, и тогдасупруг въезжал в дерево, либо не проверила, заведен ли будильник, и поэтому мужпроспал важное совещание, либо укатила, зараза такая, в командировкузарабатывать деньги, бросила бедного мальчика без присмотра, и он простовынужден был привести на семейное ложе другую женщину. Исключительно из-за моейчерствости, душевной холодности и вредности он, страдая от принятого решения,кинулся в объятия посторонней бабы.

– Вот опять заснула, – вознегодовал Иван, – потом начнешьдоказывать, что я идиот.