– Корнет?! Какими судьбами? Неужели мой скромный домвас настолько очаровал, что вы пришли в такую рань? Я, право же,польщена… – ее полные губы раздвинулись в ленивой порочной усмешке.

Ольга молча перевела взгляд на швейцара, торчавшего заспиной хозяйки. О чем-то догадавшись, француженка махнула рукой:

– Ступай, голубчик, ты свое дело сделал… Итак, корнет?Что означает это статское платье и взбудораженный вид? Неужели вы вышли вотставку?

Ольга встала, подойдя к ней, сказала тихо:

– Мадам Изабо, у меня небольшие неприятности… Мне нужноукрыться где-то на денек-другой. Разумеется, ваши труды и молчание будутсоответствующим образом… – Она сунула француженке в руку несколько золотых– не менее десяти и поторопилась добавить: – Это – в знак того, что на бедностья не жалуюсь. Вам будет уплачено и более…

Изабо переложила золотые из одной руки в другую – помонетке, пересчитывая. Оказалось даже не десять, а четырнадцать.

– Вы удивительно точно выбрали тональность разговора,корнет, – сказала француженка, все так же улыбаясь. – Оченьправильное направление разговора… Ну что ж. Я – христианка, хотя и нерадивая, аХристос велел оказывать помощь страждущим… Вот только позвольте узнать сначала,в чем ваши прегрешения? Вы ведь наверняка что-то такое совершили, иначе неискали бы укрытия? Что? Дуэль? Что-нибудь похуже? Мало ли какие проказыустраивают нынешние молодые люди…

Ольга медлила.

– Давайте внесем ясность, мой милый корнет, –сказала француженка мурлыкающим голосом. – Я же сказала, что я – достаточнонерадивая христианка. А потому вовсе не придерживаюсь той пошлой точки зрения,что порок и преступление непременно должны быть наказаны. Если хотите, моивзгляды достаточно широки. Я в простоте своей считаю, что всякое деяние имеетсвою цену, и при условии внесения достойной платы порок – не такой уж порок, апреступление – и не преступление…

Ольга поняла.

– Прикидываете, сколько с меня взять? – уточнилаона.

– Ну разумеется, – без малейшего смущения кивнулаИзабо. – Коль уж существует риск оказаться привлеченной за укрывательство,имеет смысл поинтересоваться, насколько далеко зашел твой случайный постоялец…

– Вам ничего, собственно, не грозит, – сказалаОльга, стараясь, чтобы ее голос звучал совершенно спокойно. – Ничегоособенного не произошло. Это, если можно так выразиться, сугубо частное,домашнее дело, не касающееся нарушения законов. Меня, признаюсь почести… – она досадливо потупилась. – Меня нынче утром застигли. Вспальне. Пришлось бежать, по дороге отвесив несколько оплеух обитателям дома…но оружия я в ход не пускал, я был в статском, как видите. Другое дело, чтосупруг этой дамы… Простите, я не стану называть его имя. Скажу только, что этопо-настоящему большой человек… и русский барин-самодур в плохом смысле слова,старинном… Ни в полицию, ни в суд ему не с чем идти… но он вполне способенчастным образом осложнить мою жизнь до предела… Его молодчики гнались за мнойпо всему Петербургу… Совершеннейшая скотина без малейшего понятия о чести! Снего станется припрятать какой-нибудь брильянтовый браслет или другое ценноеукрашение, а потом преспокойно заявить, что к нему в дом забрался вор, каковойбыл им опознан, но ухитрился убежать с краденым… Дюжина его клевретов станетему поддакивать, а моя… симпатия из страха перед публичным позором промолчит… Вобщем, вы сами понимаете, что мне необходимо отсидеться здесь денек-другой…

– Корнет, – лукаво посмотрев на Ольгу, сказаламадам Изабо. – А вы часом не прихватили ли и в самом деле какую-нибудьбрильянтовую безделушку? О, не сверкайте так на меня глазами, я неудачнопошутила. Ну что же… Вы благородный человек, и я тоже. О подробностях, то естьо сумме, мы поговорим потом, я не стану с вас требовать плату вперед, мыкак-никак не в дешевом кабачке… Мой дом к вашим услугам. Сохранение тайныгарантирую. Не хотите ли принять ванну? От вас, простите, припахивает, как отразгоряченного жеребца… Ничего удивительного, вы так спешили, бедный мальчик…

– Ванну? С удовольствием. Куда прикажете?

– Пойдемте на третий этаж. Вы там еще не бывали, а межтем там как раз имеются апартаменты для господ, которым по тем или инымпричинам вздумается задержаться у меня надолго. Мало ли какие случаютсяколлизии?

Они поднялись на третий этаж, никого не встретив. Дом былпогружен в совершеннейшую тишину, словно здесь, кроме них, не было ни единойживой души. В самом конце коридора, за низкой дверью, оказалась роскошнаяквартирка, состоящая из спальни с громадной кроватью, небольшого кабинета,гостиной и комнатки без окон, где посредине стояла огромная мраморная ванна набронзовых львиных лапах, в которой, сразу видно, можно было без неудобствмыться вдвоем (учитывая специфику заведения, именно так, надо полагать, порой ипроисходило). Француженка пригласила Ольгу сесть и занимала ее приятной беседойо пустяках, пока рослая баба с простым чухонским лицом, казалось, никого иничего не замечавшая вокруг, таскала в ванну ведра с водой. Наполнив ванну,баба встала возле них, вытерла руки о фартук и кивнула с безучастным видом.

– Ну вот, ваша ванна готова, – сказала мадамИзабо. – Будьте как дома, а я вас покину. Вот вам ключ, можете заперетьсяизнутри… я ведь помню вашу стеснительность. Всего наилучшего. Я через часокпоявлюсь и поинтересуюсь вашими пожеланиями – о таком постояльце следует заботиться…

Она лукаво улыбнулась и покинула комнату в сопровождениислужанки, шагавшей, словно механический автомат работы известного мастераВокансона. Тщательно заперев дверь на ключ и оставив его повернутым в скважине,как научил Анатоль, Ольга направилась в ванную, сбросила одежду прямо на пол удвери и опустила ногу в воду. Вода оказалась самой приятной температуры. Оназабралась в ванну и долго лежала, блаженно закрыв глаза, отходя от сумасшедшегонапряжения…

Неожиданно сзади послышался негромкий скрип. Ольга резкообернулась – у стены стояла мадам Изабо, закрывая низенькую дверцу, тут жеслившуюся со стеной и ставшую совершенно неразличимой. Ольга замерла в полнойрастерянности.

– О-ля-ля! – сказала француженка весело, подходя ксамому краю ванны. – Должна вам сказать, что у вас весьма своеобразноетелосложение для провинциального гусарского корнета… гораздо более подходящееизящной светской красавице…

Ольга молчала, не в силах ничего придумать – да и что тутможно было придумать? В столь безнадежном для нее положении никак нельзя идалее играть роль мужчины…

– Откровенно говоря, у меня и раньше были легкиеподозрения, – призналась Изабо тем же легкомысленным, вполне дружескимтоном. – Когда вы появились впервые в образе бравого корнета. Но я надэтим не стала задумываться всерьез, мало ли что в жизни случается, главное –получить плату сполна… Ну, а когда я увидела в потайной глазок моего кабинета,как из-под шляпы у вас рассыпаются роскошные женские волосы… Когда увидела, каквы раздеваетесь… Нетрудно отличить очаровательную девушку от корнета, а?