Она взяла его за подбородок и раскрыла ему рот рукой. Паниказаставила ее быть грубой; он услышала, как хрустнули связки челюсти. Ее пальцынащупали его язык, она пыталась схватить его и не могла поймать. «О, Господи,он умрет, – подумала она. – Он сейчас умрет».

Его зубы неожиданно сомкнулись, до крови укусив ее пальцы.Она не обращала внимания на боль. Наконец ей удалось ухватить его язык и… онснова выскользнул из ее пальцев.

(Пес, проклятый пес, это все он, проклятый пес. Я УБЬЮ ЕГО,КЛЯНУСЬ).

Тэд снова укусил ее, ей опять удалось поймать его язык, и наэтот раз она вытянула его изо рта как можно дальше. Тэд опять захрипел, потомначал всхлипывать.

Она ударила его по щеке. Она не знала, поможет ли это, нобольше делать было нечего.

Тэд еще раз всхлипнул и начал быстро, неровно дышать. Онасама глубоко вздохнула от облегчения. Спасая сына, она неосторожно заделаукушенную ногу, и та опять кровоточила.

– Тэд, ты меня слышишь?

Он кивнул. Чуть-чуть. Глаза оставались закрыты.

– Успокойся. Расслабься.

– …хочу домой… Мама… это Монстр…

– Тсс, Тэдди. Не болтай и не думай про Монстров. Вот смотри,– она подобрала с пола смятые Слова от Монстров, расправила их и подала ему. –Старайся дышать медленно и регулярно.

Она поглядела в окно за его головой и снова увидела лежащуютам в траве старую бейсбольную биту с ручкой, обмотанной изолентой.

– Только успокойся, Тэдди. Ты мне обещаешь?

Тэд слабо кивнул.

– Еще немного, дорогой. Все будет хорошо, я тебе обещаю.

Снаружи занимался день. Уже было тепло, и температура внутримашины неуклонно повышалась.

Вик вернулся домой в двадцать минут шестого. В тот момент,когда его жена пыталась вытащить язык сына изо рта, он медленно обходилкомнаты, ставя на место вещи, пока Баннермэн, сыщик из полиции и детектив изсудебного ведомства сидели на диване и пили растворимый кофе.

– Я уже сказал вам все, что я знаю, – сказал Вик. – Если онане там, куда вы уже звонили, то я не знаю, где она, – он принес из кухни щеткуи совок и сметал с пола разбитое стекло. – Если только это не Кемп.

Воцарилось неуютное молчание. Вик не мог вспомнить, когдаеще в жизни он так уставал, он не думал, что сможет уснуть без укола. Соображалон плохо. Через десять минут после его прихода зазвонил телефон, и он кинулся кнему, как испуганное животное, не слушая предупреждения детектива, что это,может быть, звонят ему. Но это оказался Роджер, желающий знать новости.

Новости, конечно, были, но какие-то бессвязные. По всемудому были найдены отпечатки пальцев, и команда специалистов, тоже из Огаста,уже сверила их с отпечатками из магазина, где работал Стивен Кемп. Без долгихраздумий они заключили, что в доме побывал именно Кемп, хотя для Вика это и такбыло ясно.

Сыщик из полиции узнал приметы машины Кемпа. «Фордэконолайн» 1971-го года, лицензия 641-644. Светло-серый фургон, расписанный побокам цветными картинками. Это им сообщил домохозяин Кемпа, которого ониподняли с постели в четыре утра. Вот чудак этот Кемп – с такими росписями ониотыщут его в два счета. По всей Новой Англии уже объявили розыск. Вдобавокслужбу ФБР в Бостоне и Портленде предупредили о возможном похищении ребенка, атакже запросили Центральную картотеку в Вашингтоне. Кемп фигурировал там какучастник трех акций протеста против войны во Вьетнаме в 1968-1970 годах.

– Меня во всей этой истории удивляет только одно – сказалдетектив. Он все еще держал блокнот открытым, хотя Вик давно уже все рассказал.– Если говорить честно, то я ничего не понимаю.

– Что это? – спросил Вик. Он поднял семейную фотографию ипотряс ее над пакетом с мусором так, что осколки стекла со звоном посыпалисьтуда.

– Машина. Куда делась машина вашей жены?

Его фамилия была Мэсен – через «с», как он предупредил Викапри знакомстве. Теперь он смотрел в окно, задумчиво теребя свой блокнот.Автомобиль Вика стоял у подъезда рядом с «крейсером» Баннермэна. Он забрал егов Портленде, оставив там прокатную машину «Ависа», на которой приехал изБостона.

– Ну, и что это значит?

Мэсен пожал плечами.

– Кто его знает. Все, что угодно. Кемп приехал сюда, так?Похитил ваших жену и сына. Зачем? Спятил. Понятно. Может, у него такие шутки. Аможет, не хотел их терять.

Все эти вещи Вик говорил уже себе, почти дословно.

– Ну, и что он делает? Запихивает их в свой разрисованныйфургон и едет с ними куда-то… или где-нибудь прячет. Логично?

– Да, я этого и боюсь…

Мэсен повернулся от окна к нему.

– Тогда куда делась ее машина?

– Ну… – Вик попытался обдумать это. Думать было трудно. Оночень устал. – Ну, может…

– Может, у него был сообщник, который ее угнал, – прервалего Мэсен. – Может быть, это похищение с целью получения выкупа. Но если онувез их на своем фургоне, то это совершенно безумный поступок, совершенный всостоянии аффекта. Если же это похищение с целью получения денег, то зачем быловообще угонять машину. Чтобы замести следы? Смешно. Этот «пинто» будет нетруднее найти, чем его фургон. И, повторяю, если он действовал один, безпомощников, то кто увел машину?

– Может, он вернулся за ней? – предположил сыщик. – Отвезледи с мальчиком и вернулся за машиной.

– Это все равно трудно было сделать без помощника, – сказалМэсен, – но ладно, предположим. Только зачем?

Баннермэн впервые открыл рот.

– Она могла вести ее сама.

Мэсен уставился на него, удивленно подняв брови.

– Если он взял с собой мальчика, – Баннермэн посмотрел наВика и слегка кивнул, – простите, мистер Трентон, но если Кемп схватилмальчика, наставил на него пистолет и велел вашей жене следовать за ним иничего не предпринимать…

Вик кивнул, с ужасом представив себе эту картину. Мэсен,казалось, был уязвлен предположением шерифа; быть может, потому, что не подумалоб этом сам.

– Но зачем?

Баннермэн покачал головой. Вик тоже не мог понять, зачемКемпу понадобился автомобиль Донны.

Мэсен зажег «Пэлл-Мэлл» и оглянулся, ища пепельницу.

– Простите, – беспомощно сказал Вик, опять чувствуя себяактером, произносящим заученные фразы. – Здесь было две пепельницы, но ихразбили. Пойду принесу из кухни.