Я очнулся, посмотрел по сторонам, на принцессу, перевелвзгляд на свои мускулистые руки:

– Как и я.

Она фыркнула, грудь ее ходила ходуном, едва не выпрыгивая изремней, но средневековые дизайнеры продумали фасон хорошо: мелькала толькополоска еще более нежной кожи, дразнилась, но больше ни-ни, о чем принцесса,похоже, после встречи с этой лесной королевой уже втайне жалела.

– Ты мужчина, – напомнила она надменно, но мневдруг почудилась жалобная нотка, – мужчине можно быть... Ну, он в чем-тодаже должен быть... Но ведь она женщина!

– Женщина, – согласился я и невольно сновапосмотрел тоскующими глазами в сторону зеленой стены леса. – Еще какаяженщина...

Зубра освежевали, мясо разложили по сумкам. Воеводапоторапливал, принцесса едва не ревела, все почему-то спешили покинуть землидикой Кунигундии, и мы выступили в путь, дожевывая на ходу и разбрасывая костис лохмами мяса по кустам.

Воевода, он ехал со мной рядом, начал рассказывать опоходах, сражениях и жарких схватках, когда дрались на стенах крепостей, вчистом поле и в лесу, сходились в двобое с самыми прославленными рыцарями изземель Двенадцати Столбов, земель Девяти Палиц даже из странной заморскойСемиморья, откуда приезжают купцы с разными диковинками.

Дорога вышла из леса, но по лесной привычке петляла, хотястепь вроде бы ровная как поле стадиона. К полудню миновали огромные до небесстены древнего града, сложенные из гранитных глыб, видели издали красные будтополитые кровью селения странных людей из красной глины, видели землянки ночныхлюдей, накрытые зелеными ветками,

Всезнающий воевода заметил, что дорога пройдет мимо знаменитогостарца Листогрыза, который сто лет жил в лесу, питался листьями и дождевымичервями, но получил в дар от богов леса способность понимать язык зверей иптиц, а когда вернулся доживать старость в родное село, обнаружилось, что можетеще и предсказывать людские судьбы, снимать порчу, а также отыскивать пропавшихкоз и указывать, где куры тайком несут яйца.

Принцессе тут же загорелось повидать мудрого старца,Роландур поморщился, можно было проехать мимо, но смолчал, отряд свернул всело. Слугам велели напоить коней, надолго не задержимся, а нас отвели надеревенскую площадь.

Домик старца был стар, готов был развалиться от любоготолчка. Над дряхлым крыльцом на солнце рассыхался широкий навес, а наступеньках сидели трое мужчин, двое крепких деревенских мужиков, а посередкеседой как лунь, дряхлый, что вот-вот рассыплется, сгорбленный старик с длиннымиседыми волосами и длинной белой как снег бородищей.

Принцесса, радостная как бабочка, спросила звонким щебечущимголосом:

– Вы в самом деле можете предсказать судьбу?

Старик поднял склеротические веки, красные от множествапроступивших прожилок, глаза почти белые от старости, бесцветные губыподвигались, но смолчал. Один из мужиков встал, поклонился:

– Он все может, знатная господа. Хотите узнать свою?

Принцесса на миг замялась, на щеках выступил яркий румянец,голосок стал потише:

– Я свою знаю. Я спросила просто так...

Мужик спросил герцога:

– Хотите узнать вы?

Он замялся точно так же, как и принцесса, глаза забегали посторонам, ответил осевшим голосом:

– Моя судьба известна мне даже по дням.

– А вам? – спросил мужик воеводу.

Тот покачал головой, сразу помрачневший:

– Удавлю, если скажешь. Я и так, увы, знаю...

Меня спрашивать не стали, варвар, а варвары непредсказуемы.Варвары сами строят свои судьбы.

Мы довольно глупо переглядывались, пора уходить, а какого жечерта тогда делали крюк, заезжали сюда, и герцог спросил надменно:

– Ладно, один вопрос... Что сейчас делает мой отец?

Под нашими взглядами он выпячивал грудь, даже привставал нацыпочки, плечи разводил так, что трещала мантия.

Старец ответил слабым монотонным голосом:

– Кормит свиней в веси Заречной.

Принцесса ахнула, а герцог отшатнулся, затем побагровел какрассерженный индюк:

– Да как ты... Да как смеешь! Измена! Он подкуплен! Мойотец – владетель северных болот Куявии! Он сейчас сражается с проклятымиартанами!

Мужики вскочили, один дрожащими руками налил в кружкухолодной воды, другой швырнул на жертвенник ломоть мяса. Зашипело, взлетеликороткие злые брызги. Запах горячей плоти потек в воздухе, старец вдохнулглубже, сказал все тем же слабым голосом:

– Все верно, владетель северный болот Куявии сейчассражается с артанами. А ваш отец кормит свиней в веси Заречной.

Герцог орал, брызгал слюной, мы с воеводой ухватили подруки, утащили. Воевода сорвал у герцога с пояса ножны с мечом, передал егослуге. Старец, казалось, тут же задремал, совершенно равнодушный к крику ивоплям.

Когда мы снова были в седлах, а село с провидцем осталосьдалеко за спиной, воевода сказал успокаивающе:

– Ну, свинья его отец или король, сейчас неважно. И отсвиней дети получались хорошими, а от королей... Так что какая нам разница?Нами еще не такие свиньи правили. А наш герцог и есть герцог: сильный,здоровый, а мечом владеет так, что не всякому мордовороту.

Я оглянулся. Далеко позади герцог склонился в седле кпринцесса, та гордая как пончик, ехала на своей веселой кобылке, седло под нимсдвинулось на бок, вот-вот съедет вовсе под брюхо.

– Что происхождение? – согласился я. – Влюбом мире важнее владеть мечом.

– Меч порождает власть, – ответил воеводамудро. – Эх, теперь уже точно доживать мне век в самой дальней конюшне...За то, что посмел вырвать меч из руки самого герцога... И когда детвора увидиткак я убираю за конями, поверит ли, что я в одиночку сразил горного великана?Засмеют. Ну, не засмеют, наши дети старость уважают, но переглянутся за моейспиной: мол, привирает старик. Не проверишь ведь. Уже сейчас на коня влезаю сседального камня, а рассказываю, как прыгал в седло прямо из окна высокойбашни!.. Нет, я в самом деле сразил. Правда, не думал, что победю.

Я поинтересовался:

– А зачем же дрался?

Он взглянул искоса:

– Ты, наверное, их этих... новых? Мы, старшие, деремсяпотому, что для нас стыд страшнее смерти. Отступить и спасти жизнь, но какжить?.. Даже если бы отступил перед горным великаном, всю жизнь меня бы грызлоизнутри. И загрызло бы! Нет, я пошел, потому что для меня выбора просто небыло.

Этот день был настолько удачен, что одолели почти половинуоставшегося пути. Если ничто не помешает, завтра днем копыта наших коней ужепростучат по земле принцессы...