Подмостки для музыкантов были оформлены с особенным вкусом.Звездчатые флажки и растения в горшках и кадках почти скрывали их от глаз, иСкарлетт без труда догадалась, что все эти герани, колеусы, водосборы, олеандрыи бегонии были принесены сюда из разных домов, со всех концов города. Дажечетыре сокровища миссис Элсинг, ее четыре каучуконоса, заняли почетное место ноуглам подмостков. С убранством же противоположного конца зала дамы такпостарались, что превзошли самих себя. Здесь на стене висели огромные портреты— президента Конфедерации Дэвиса и вице-президента Стефенса, уроженца Джорджии,прозванного Маленьким Алексом. Над портретами был водружен гигантский флаг, аперед ними на длинных столах красовались трофеи, собранные со всех садовгорода: груды белых, желтых и алых роз, декоративные папоротники; горделивые,похожие на шпаги золотистые гладиолусы, ворохи многоцветных настурций и прямые,упругие стебли шток-роз, высоко вздымающие свои пунцовые и палевые головки. Исреди этого буйства цветов торжественно, как на алтаре, горели свечи. Два лица,глядевшие сверху в зал, были столь разительно несхожи, что казалось странным, какмогли эти два человека одновременно оказаться во главе столь торжественногосборища: Девис — с его тонким, твердо сжатым надменным ртом, впалыми щеками ихолодными глазами аскета, и Стефенс — с горящим взором темных, глубокопосаженных глаз: лицо человека, позвавшего лишь болезни и утраты ивосторжествовавшего над ними благодаря крепости духа и природному чувствуюмора. Два всеми любимых лица.

Почтенные дамы, представительницы комитета, на плечи коихбыла возложена ответственность за проведение базара, торжественно, какфлагманские суда, Проплыли по залу, направляя запоздавших молодых дам исмеющихся девушек к их киоскам, и скрылись за дверями задних комнат, гдеготовились прохладительные напитки и закуски. Тетушка Питти поспешила следом заними.

Музыканты поднялись на подмостки и принялись настраиватьсвои скрипки, подкручивая колки и пиликая смычками сторжественно-сосредоточенным видом, — их черные, сверкающие белозубымиулыбками лица уже лоснились от пота. Старик Леви, кучер миссис Мерриуэзер, руководившийоркестром на всех благотворительных базарах, балах к свадьбах еще с тех времен,когда Атланта звалась Мартасвиллом, постучал смычком, прося внимания. Гостейпока собралось мало — в основном только дамы-распорядительницы, — но всевзоры обратились к нему и тут скрипки, контрабасы, аккордеоны, банджо итрещотки медленно, протяжно заиграли «Лорену» — медленно, потому, что время длятанцев пока не настало: танцы начнутся, когда из квор-ков исчезнут товары.Скарлетт почувствовала, как забилось у нее сердце при нежных меланхолическихзвуках вальса.

Уплывает за годом год, Лорена!

Травы увядают, снег идет

Солнце покидает небосвод, Лорена…

Раз-два-три, раз-два-три, наклон вправо, влево, раз-два-три,раз-два-три, поворот-поворот… Какой изумительный вальс! Слегка раскинув руки,полузакрыв глаза, она покачивалась г такт томной, завораживающей музыке.Печальная повесть трагической любви Лорена находила отклик в ее растревоженнойдуше, и к горлу подступал комок.

Внезапно, словно пробужденная к жизни музыкой вальса, залитаялунным светом, напоенная теплыми ароматами, улица за окнами наполнилась топотомкопыт, скрипом колес, смехом, голосами, негромкой перебранкой кучеров-негров,отвоевывавших себе место для экипажа. Радостные, беззаботные звуки перенеслисьна лестницу; звонкие голоса Девушек сплетались с басовитыми голосами ихспутников: девушки восторженными восклицаниями приветствовали своих подруг,расставшись с ними ее далее как после полудня.

И ожил зал. Девушки — в ярких платьях, с огромнымикринолинами, из-под которых выглядывали кружевные панталончики, словно стаяпестрых бабочек, разлетелись во все концы зал». Обнаженные хрупкие белыеплечики, нежные округлые очертания грудей, чуть прикрытых кружевными рюшами;кружевные мантилья, небрежно наброшенные на полусогнутые руки, веера,разрисованные или расшитые стеклярусом, веера из лебяжьих перьев, из павлиньихперьев, подвешенные к запястьям на тоненьких бархатных ленточках; темные,гладко зачесанные вверх над ушами волосы, стянутые на затылке тугим, тяжелым,уложенным в сетку узлом, кокетливо-горделиво оттягивающим голову назад;пушистые массы золотистых, танцующих надо лбом, ниспадающих на шею локонов вобрамлении золотых подвесок, танцующих с локонами в лад; шелк, кружева, тесьма,ленты — все контрабандное я от этого еще более драгоценное; все наряди, всеукрашения — предмет особой гордости, выставляемый напоказ как живоесвидетельство того, Что контрабандисты и девушки утерли Нос янки.

Разумеется, не все цветы города были в знак уважений ипреданности принесены к портретам вождей Конфедерации. Самые нежные и самыедушистые украшали девушек: чанные розы, прикрепленные к волосам над ухом;бутоны роз и веточки жасмина, сплетенные венком, придерживали каскады кудрей;букетики цветов стыдливо выглядывали из-за атласных кушаков. Веем этим цветамсуждено было еще до исхода ночи перекочевать в качестве драгоценных сувениров внагрудные кармашки серых мундиров. О, сколько мундаров мелькало в этой толпе исколько знакомых мужчин было облачено в эти мундиры, — мужчин, которыхСкарлетт видела на госпитальных койках или на плацу, встречала на улицах. И каквеликолепны были эти мундиры, с начищенными до блеска пуговицами, сослепительным золотом галунов на обшлагах и на воротнике! И как красивооттеняли серое сукно мундиров красные, желтые и синие лампасы на брюках,указывающее на род войск! Концы пунцовых и золотых кушаков развевались, ножнысабель сверкали и звенели, ударяясь о блестящие ботфорты, и звон их сливался созвоном шпор.

«Какие красавцы!» — думала Скарлетт, глядя, как мужчиныиздали взмахом руки приветствуют друг друга иди склоняются над рукойкакой-нибудь почтенной дамы, и сердце ее переполнялось гордостью. Все ониказались такими юными, несмотря на своя пышные рыжеватые усы или темныекаштановые и черные бороды, и такими красивыми и беспечными, несмотря назабинтованные руки в лубках и белые марлевые повязки на голове, резкооттенявшие их загорелые, обветренные лица. Кое-кто был даже на костылях, икакой гордостью сияли глаза сопровождавших их девушек, старавшихся приладитьсяк подпрыгивающим движениям своих кавалеров! Особенно ярким, многоцветнымпятном, затмевавшим все наряди дам, выделялся в толпе зуав из Луизианы.Маленький, смуглолицый, улыбающийся, с рукой в лубке на черной шелковойперевязи, в широких, белых в синюю полоску шароварах, кремовых гетрах икоротком, плотно обтягивающем торс красном мундире — он был похож не то назаморскую тропическую птицу, не то на обезьянку. Его звали Гене Пикар, и он былглавным претендентом на руку Мейбелл Мерриуэзер. Да, похоже, сегодня сюдаприбыли все раненые из госпиталей — во всяком случае все, кто мог ходить, атакже все, приехавшие с фронта на побывку или отпущенные по болезни, и всежелезнодорожные я почтовые служащие, и весь персонал госпиталей, все, ктоработал в интендантской службе от Атланты до Мейкона. Как довольны будутдамы-патронессы! Госпитали огребу! кучу денег сегодня.