В угрюмом ожесточении просидела она в спальне до обеда, изрелище возвращавшихся с пикника повозок, нагруженных сосновыми ветками,вьющимися растениями и папоротникам, отнюдь не помогло развеять ее тоску. Увсех был усталый, но счастливый вид, и все снова улыбались и махали ей, и онауныло отвечала на их приветствия. Жизнь ничего не сулила впереди, и жить дальшеявно не имело смысла.

Избавление пришло с самой неожиданной стороны: когда послеобеда все улеглись вздремнуть, к дому подъехала коляска с Миссис Мерриуазер имиссис Элсинг. Пораженные таким неурочным визитом, Мелани, Скарлетт и тетушкаПиттипэт вскочили с кроватей, поспешно зашнуровали свои корсажи, пригладиливолосы и спустились в гостиную.

— У миссис Бониелл дети заболели корью, — заявилас порога миссис Мерриуэзер, всем своим видом давая понять, что считает миссисБоннелл целиком ответственной за то, что это случилось.

— А барышень Маклюр вызвали в Виргинию, — сообщиламиссис Элсинг умирающим голосом, томно обмахиваясь веером и, в свою очередь,давая понять, что это, как в общем и все прочее, мало ее интересует. —Даллас Маклюр ранен.

— Какое несчастье! — в один голос воскликнулихозяйки дома. — Бедный Даллас!..

— Да нет, легко, в плечо, — сухо уточнила миссисМерриуэзер. — Но надо же, чтобы это случилось именно сейчас! Девочкиуезжают на Север, чтобы доставить его домой. Однако, бог мне свидетель, у наснет времени сидеть тут и чесать Языком. Нам надо ехать развешивать зелень.Питти, вы и Мелани нужны нам сегодня вечером, чтобы занять место миссис Боннелли девочек Маклюр.

— Но, Долли, это же невозможно!

— Не говорите мне, пожалуйста, «невозможно», ПиттипэтГамильтон! — воинственно заявила миссис Мерриуэзер. — Вы должныприглядывать за неграми, которые будут разносить прохладительные напитки.Вместо миссис Боннелл. А Мелли будет сидеть в киоске девочек Маклюр.

— Но мы же не можем — еще не прошло и года, как бедныйЧарли…

— Я разделяю ваши чувства, но нет жертвы, которуюнельзя было бы принести во имя нашего Дела, — нежно пропела миссис Элсинг,отметая все возражения.

— Конечно, мы рады помочь, но разве вы не можетепосадить в киоск какую-нибудь молоденькую хорошенькую девушку? МиссисМерриуэзер фыркнула, издав трубный звук:

— Нечто непостижимое творится с молодыми девицами внаши дни. У них нет ни малейшего чувства долга. У всех девушек находятсякакие-то отговорки, чтобы не сидеть в киосках. Я, разумеется, вижу их насквозь!Они просто боятся, что это помешает им флиртовать с офицерами, только и всегоДа и новые платья не будут видны за прилавком. Как бы я хотела, чтобы этотконтрабандист… как его?

— Капитан Батлер, — подсказала миссисЭлсинг. — Чтобы он привозил побольше медикаментов и поменьше кринолинов икружев. Бела я увижу сегодня хоть одно новое платье, это значит, что он привезих десятка два! Капитан Батлер! Я уже слышать не могу этого имени. Словом,Питти, у меня нет времени препираться с вами. Вы должны прийти, и точка. Всевас поймут. К тому же никто вас и не увидит в задней комнате, и Мелли тоже небудет слишком бросаться в глава. Киоск этих бедняжек, девочек Маклюр, находитсяв самой глубине, и он не слишком хорошо разукрашен, так что никто и не обратитна вас внимания.

— Мне кажется, мы непременно должны пойти ипомочь, — сказала вдруг Скарлетт, изо всех сил стараясь скрыть, как онаэтого жаждет, и придать лицу спокойное, серьезное выражение. — Уж такую-томалость мы можем сделать для госпиталя.

Ни одна из приехавших дам ни разу не упомянула ее имени, иони, резко обернувшись, воззрились на нее. Как бы остро ни нуждались они впомощи, им даже в голову не приходило просить вдову, меньше года носящую траур,принять участие в столь многолюдном сборище Скарлетт ответила на их молчаливоеизумление детски простодушным взглядом широко раскрытых глаз.

— Мне кажется, мы все трое должны помочь чем можем Япосижу с Медли в киоске. По-моему, это как-то лучше для нас обеих, если мыбудем вместе» а не порознь. Тебе не кажется, что так лучше, Мелли?

— Право… — беспомощно пробормотала Мелли. Мысль о том,чтобы еще не сняв траура, появиться в публичном собрании, была для нее стольдикой, что она растерялась.

— Скарлетт права, — поспорила заявить миссисМерриуазер, заметив колебания Мелани. Она встала, оправила кринолин. — Выобе… все вы должны прийти помочь. И пожалуйста, Питти, не пытайтесь сновапускать в ход свои отговорки. Подумайте лучше о том, как госпиталь нуждается вденьгах для новых коек и медикаментах. И я знаю, Чарльзу было бы приятно, чтовы помогаете Делу, за которое он отдал жизнь.

— Ну хорошо, беспомощно пробормотала тетушка Питтипэт,как всегда пасуя перед более сильным, чем у нее, характером. — Если высчитаете, что люди не осудят…

«Какое счастье, просто не верится! Просто не верится!» —пело в душе у Скарлетт, когда она незаметно скользнула в задрапированныйрозовой и желтой кисеей киоск, предназначавшийся для барышень Маклюр. Ивсе-таки она здесь! После целого года траура, уединения, приглушенных голосов,сводящей с ума скуки, она — на вечере, самом большом вечере, какой когда-либоустраивался в Атланте! Она снова видит множество людей, огни, слышит музыку,может полюбоваться на красивые наряды, кружева, дейты — все, что этотпресловутый капитан Батлер привез, прорвавшись сквозь блокаду, из своегопоследнего плавания, Она опустилась на один из маленьких табуретов за прилавкоми окинула взглядом длинный зал, который до этого вечера был всего лишьбезобразной голой учебной казармой. Как должны были потрудиться сегодня дамы,чтобы сделать его таким нарядным! Теперь он выглядел прелестно, Сюда, подумалосьей собрали, должно быть, все подсвечники и канделябры со всей Атланты —серебряные, с дюжиной тонких, изогнутых консолей, фарфоровые, с очаровательнымифигурками, украшающими основание, старинные бронзовые шандалы, строгие ивеличественные, с множеством свечей всех цветов и размеров, благоухающихвосковницей. Свечи стояли на длинных, декорированных цветами столах, и напирамидах для винтовок, вытянувшихся вдоль всех стен, и на прилавках киосков, идаже На подоконниках распахнутых настежь окон, где теплый летний ветерокколебал, не задувая, их пламя.

Огромная безобразная лампа, подвешенная к потолку на цепях вцентре зала, совершенно преобразилась с помощью плюща и дикого винограда,начинавшего уже слегка съеживаться от жары. Сосновые ветви, развешанные по стенам,источали приятный аромат, а по углам зала из них было образовано нечто вродеуютных беседок для отдыха почтенных матрон и дуэний. Все стены, окна, всезатянутые разноцветной кисеей киоски украсились гирляндами плюща, дикоговинограда и сас-сапарили — длинные гибкие плети падали каскадом. И повсюдусреди этой зелени на красно-синих флагах и флажках сверкали звездыКонфедерации.