выиграл три чемпионства и рассчитывал выиграть еще три. Когда я думал о том, что нужно двигаться дальше, я смотрел на Винса Картера, гадая, не мог бы он быть тем парнем, с которым мы могли бы сработаться, но он играл в «Торонто», а туда я ехать не хотел.

Как-то раз я увидел по телевизору Ди Уэйда и сказал: «Этот пацан может стать особенным. Ему просто нужен кто-то, кто даст ему больше пространства». Именно это я и сделал – я дал ему свободное пространство на площадке, где он мог действовать, выполнять свою работу.

За пределами площадки я пытался придать ему немного яркости – разговаривал с ним про свэг, про то, как надо ходить и разговаривать, как звезда, про съемки в рекламе.

После моего переезда в «Майами» мы с Ди Уэйдом первым делом пошли пообедать в маленькое местечко на Саут-бич. Я рассказал ему обо всем, что пошло не так в отношениях между мной и Коби, а потом сказал: «Причина, по которой я рассказываю тебе все это, в том, что между тобой и мной такого никогда не произойдет».

Я сказал ему, что, пожалуй, слишком жестко обходился с Коби в молодости, а Коби не знал, как это воспринимать. Он должен был стать великим игроком так или иначе – мы все это понимали. Я думаю, что мой гнев толкал его вперед чуть быстрее, а гнев Фила толкал вперед чуть быстрее меня, и так мы смогли добыть три перстня. Моя мама как-то спросила меня, если бы я мог все переиграть, стал бы я что-либо менять? Мой ответ «нет».

Порой я задумываюсь и спрашиваю себя: «Потерял ли я друга из-за того, как относился к Коби?» Может да, а может и нет. Мы с ним никогда не были так близки. Коби всегда был интровертом. В любом случае дружба мало что значит в профессиональном баскетболе, потому что там все сводится к победам.

Когда ты суперзвезда и достигаешь определенного уровня своей карьеры, ее смыслом становится количество выигранных тобой чемпионств. Справедливо ли это? Порой нет. Вы хотите мне сказать, что Патрик Юинг, Карл Мэлоун, Чарльз Баркли и Доминик Уилкинс не великие игроки? Это же в корне неверно.

До того как я выиграл свои чемпионства, люди говорили обо мне, как об одном из великих центровых баскетбола, но какой-нибудь репортер всегда вставлял: «Нельзя сравнивать его с Биллом Расселлом или Каримом Абдул-Джаббаром, потому что он еще ничего не выиграл». Меня тошнило от этого. Я просто ненавидел это. Но чем чаще ты это слышишь, тем яснее осознаешь, что ты – босс, и если ты выиграешь, все заслуги припишут тебе, а если проиграешь, то и всю вину свалят на тебя. Теперь вы понимаете, почему я играл мускулами на протяжении всей карьеры в NBA? Потому что раз я буду главным виновником в случае нашего поражения, мы будем делать все так, как я скажу.

К тому моменту как я перешел в «Майами», я уже не был боссом. Ди Уэйд должен был стать боссом, потому что он был молод и набирал обороты. Моей задачей было стать его главным советником. Но я довольно быстро осознал, что не могу обращаться с ним так же, как обращался с Коби. На Ди Уэйда нельзя было слишком сильно давить. Он не был таким крепким, как Коби, не был из тех ребят, которые дадут тебе сдачи и бросят ответный вызов.

Я всегда говорю людям, что уровень жесткости моего отношения к молодым звездам достигал 10 баллов с Коби, 4 – с Ди Уэйдом и 1 – с Ле Броном. Я ничего не говорил Ле Брону – мне просто не приходилось. Он все понял еще в очень юном возрасте.

Ди Уэйд умел слушать. Я не был агрессивен, как в случае с Коби. Вместо того чтобы наседать на него, я говорил: «Эй, дружище, может, тебе попробовать вот так?»

Мне нравился Ди Уэйд. У нас всегда были довольно хорошие отношения, но мне кажется, что ближе к концу Пэт Райли загнал его в скверную ситуацию. Он вынудил его делать выбор: кому ты предан, Шаку или мне? Я это понимал. Это был бизнес. Я не воспринимал это на свой счет.

Когда я только пришел в «Майами», Пэт Райли был великолепен. Мы с ним сели и продуктивно поговорили. Он рассказал мне о сообществе «Майами», о сотрудниках команды, о том, какими великими мы станем и как он только что уволил всех своих маркетологов. Он уволил их, потому что они перестали быть нужны. Как только они объявили, что я прихожу в команду, продажи билетов подскочили до небес.

В общем, Пэт немного поговорил со мной о Ди Уэйде и том, как он видит нашу с ним совместную работу, и сказал, что хочет, чтобы я взял Уэйда под свое крыло. Мы друг друга поняли.

Конечно, у меня уже был собственный план того, как перевернуть «Майами» вверх дном с точки зрения бизнеса. И мы должны были выиграть чемпионство, пока я буду в команде – я гарантировал это Пэту Райли в частном разговоре и городу Майами публично.

Все выглядело просто замечательно, кроме одного момента: у меня не оставалось времени ни на что другое, кроме бесконечных тренировок, потому что Пэт был помешан на своей программе сгонки веса. Он очень серьезно к ней относился. Он рассчитывал, что у всех защитников будет максимум 6 % жира в организме, у форвардов – 7–8 %, а у центровых – 10 %.

Как по мне, это было бессмысленно. На протяжении двенадцати сезонов в NBA я заботился о своем теле, мы выиграли три чемпионства, и я ни разу не видел никого из «Майами Хит», кто смог близко подобраться хотя бы к одному. Возможно, они пребывали в наилучшей форме во всей лиге, но я никогда не видел их на церемонии раздачи перстней.

Я это к чему: посмотрите на Алонзо Моурнинга. Он же машина. Реально. Я бы не удивился, если бы выяснилось, что он робот. Этот парень всегда был в потрясающей форме. Он всегда выглядел в десять раз лучше меня, но я уничтожал его на площадке, что говорит о том, что процент жира в организме не значит ни хрена. Все дело в сердце и в разуме. Достаточно ли ты крепок? Достаточно ли сильно ты хочешь победы? Для этого не нужно иметь 10 % жира в организме.

Нет сомнений в том, что попытки снизить уровень жира сделали меня более подверженным травмам. Я никогда не получал паршивых травм до своего прихода в «Майами». Мой массажист Дэнни Гарсия, с которым мы