секунды до конца, что почти не оставляло нам времени сделать бросок. Но мы доставили мяч неприкрытому Дереку Фишеру, и он уложил этого засранца. Я увидел, что красный свет уже загорелся, и побежал так быстро, как только мог, пока решение не отменили. Победа «Лейкерс». Мы вышли вперед в серии, 3:2, и в итоге закрыли их еще одной победой. Все спрашивали у меня про чудо-бросок Ди Фиша, и я сказал им правду: «К одному удачному броску стоит прибавить и другой».

Мы готовились сыграть с «Детройтом» в финале; и Коби, и я чувствовали, что наша команда сильнее – мы просто забыли, что это нужно еще и сыграть соответственно. Каждый раз, когда наше нападение стопорилось, Коби пытался перетянуть одеяло на себя. После поражения в третьей игре, из-за которого мы отстали в счете, 2:1, кто-то сказал мне: «Они накрывали тебя снова и снова, а ты получал мяч в посте и каждый раз забивал, но потом вы, ребята, как будто перестали это делать».

«Ага, – сказал я. – Вечная история моей жизни, приятель».

«Пистонс» одолели нас за пять матчей. Это немного ошарашило нас. Никто не был доволен результатом. Я сразу понял, что что-то затевается. У нас был ужин/прием в отеле после игры, и мы с моей женой Шони сидели там, как вдруг заходит сам Джери Басс во плоти.

Обычно его никогда нет поблизости, но вот он здесь, разговаривает и смеется вместе с Коби и его женой Ванессой. Мы сидим всего в нескольких метрах от него, но он не подходит, не говорит нам ни слова за весь вечер и даже не смотрит на нас.

Ничего.

Пару дней спустя я сижу дома и узнаю, что Фил Джексон не вернется. Его контракт истек, и они не стали продлевать его. Я повернулся к Шони и сказал: «Все кончено».

Митч обещал мне, что я получу продление и буду играть за «Лейкерс» до конца карьеры. Но не успел я и глазом моргнуть: сижу на кухне, ем свои Frosted Flakes и вижу, как он по телевизору рассказывает о том, что команда рассматривает возможность обменять меня.

У нас была договоренность с «Лейкерс». Договоренность о том, что в СМИ никаких обсуждений моего будущего не будет – ни с моей стороны, ни с их. Если бы у них спрашивали, собираются ли они продлевать меня, они должны были отвечать: «Мы сами решим этот вопрос».

Вместо этого Митч стал всем рассказывать о том, что он совершенно точно переподписал бы Коби, но вот в моем случае они будут рассматривать все возможные варианты.

Это был конец. Конец моей карьеры в униформе «Лейкерс». Митч нарушил нашу договоренность. Как я мог снова начать ему доверять? Я позвонил своему агенту, Перри, который находился в Лондоне на Уимблдоне. Я поведал ему, что сказал Митч.

Перри сразу же позвонил Митчу. Митч врубил заднюю, сказав, что так пытался обхитрить всех на пресс-конференции, не солгав прессе. Он сказал, что раз мы не договорились о контракте, он ждал, что я запрошу обмен.

– Я знаю, о чем мы договорились, – сказал Митч.

– Это не имеет значения, – сказал ему Перри. – Мы – все.

– И что это значит? – спросил Митч.

– Ну, Митч, через десять минут я буду разговаривать по телефону с LA Times, а через пятнадцать – с Orange County Register, а еще через двадцать все появится под твоей страницей на ESPN, ты поскролль.

Многие месяцы я ждал, что Митч подойдет ко мне и скажет: «Шак, ты стареешь, нам нужны новые игроки. Мистер Басс не хочет платить тебе, а Коби не хочет, чтобы ты тут играл». Но этого разговора так и не произошло.

Тогда-то я и потребовал обмена. Я больше не мог доверять Митчу, и стало ясно, что вся власть теперь в руках Коби.

Мой телефон тут же начал названивать. У каждого была своя версия произошедшего. Парочка моих друзей считала, что Басс так и не смог простить мне фразу «плати мне», сказанную на Гавайях, а еще слова про «рабочее время» после той моей операции. Джером считал, что все дело в экономической стороне вопроса. Они не хотели платить деньги, чтобы удержать меня. Другие были убеждены, что Коби хотел, чтобы меня и Фила выставили из команды. Возможно, Коби как-то повлиял на это, возможно, и нет. Это не имеет значения, на самом деле. Если бы я хотел все исправить, я бы мог, но мое эго и моя гордость были слишком сильны, а мой деловой стиль был еще сильнее. Сильное урезание зарплаты и короткий контракт после всего, что я для них сделал? Неа. Так не пойдет.

ГЛУБОКО ВНУТРИ Я ПОНИМАЛ, ЧТО ОНИ ДЕЛАЮТ ВЫБОР МЕЖДУ СТАРЫМ И МОЛОДЫМ, А В ЭТОМ СЛУЧАЕ ОНИ ВСЕГДА ПРЕДПОЧТУТ МОЛОДОГО.

Это было повторение того же урока, который я выучил в «Орландо» – в спорте нет места преданности. Вообще. Тебя используют, а потом выкидывают на помойку.

К счастью для меня, я все еще имел ценность. К счастью для меня, я давно привык быть ходячей мишенью. Нам нужно было быстро решить, куда мы хотим отправиться.

Ларри Берд заправлял всеми делами в «Индиане», и очень хотел, чтобы я пришел туда. Он предложил «Лейкерс» любого игрока из своего ростера. «Милуоки» и «Атланта» тоже были заинтересованы. «ЛА» могли выбрать кого-то из их парней. Айзея Томас заправлял в «Никс» и тоже предложил на обмен весь свой ростер, но ему было толком нечего предложить.

В итоге остались две команды – «Майами» и «Даллас». Марк Кьюбан прилетел на встречу с нами, потом слетал к «Лейкерс» и сказал им, что готов обменять на меня кого угодно, кроме Дирка Новицки. Дирк был его любимчиком.

«Майами» собрал отличный пакет, включавший в себя Ламара Одома, Кэрона Батлера, Брайана Гранта и пик в первом раунде драфта. Их владелец, Мики Арисон, действовал очень профессионально, на опережение. Идея вернуться во Флориду показалась мне очень привлекательной. Я думал, что буду «озерником» всю жизнь, но я ошибался.

И что, мне взять на себя вину за это? Ни за что. Я был боссом. Я стоял у руля. Я провел там восемь лет, это была моя команда. Был ли у меня зуб на Коби, как и у него на меня? Возможно. Следовало ли мне вести себя иначе? Вероятно. Но у каждого босса свой стиль. Мой стиль приносил плоды. Мы выиграли три из четырех своих финалов.

Сожалею ли я о том, как все кончилось? Не особо. Если Коби больше никогда не захочет со мной разговаривать, я это переживу. Но он знает, и я знаю, что это не сотрет из